Кстати, знаешь,чем он был, так сказать, наполнен в последний раз?И в какие края было последнее его,так сказать, путешествие?
– Он не успел рассказать, – прошептала Вишня Прежде.
– Он бы и не рассказал,– засмеялась Берёза,-но мне не хочется о нём больше слышать и говорить.Вот что я хотела сказать тебе.Живи, смотри вокруг, слушай, наслаждайся дождём и солнцем, играми детей, визитами летающих, шелестом травы.Ибо это есть у тебя и это настоящее. У каждого из нас оно своё.Никто не знает, какое из них больше, какое меньше, никто не знает, что такое лучше, что такое хуже.Береги свою сердцевинку и не давай ей болеть из за глупых насмешек и пустых россказней.
Вишня Прежде остаток ночи с замиранием сердца думала о словах Берёзы. Потом ненадолго заснула. Разбудили её голоса людей. Они убирали мусор с дорожек .
– Мешки кончились, – крикнул один другому.
– Да вон пакет в траве, возьми пока его, – ответил второй.
Пакет благополучно наполнили мусором и унесли на помойку. Он и пикнуть не успел. Шиповник хотел что то съязвить про путешествия и наполнения, но сказал только
– Ага.
Вишне Прежде немного было их жаль. И Пакет, и Шиповник. Совсем немного. Теперь она была занята другими мыслями.
Пришла осень, за ней зима. Сначала бывшая Вишенка путешествовала, то с бабочками, то с улетавшими птицами, то вальсировала с падающими листьями.
– Всё мечтаешь? – хмуро спрашивал у неё Шиповник всю осень, так и не добиваясь подробных ответов. А Берёза осыпала её золотом.
Зимой они заснули, а Вишня Прежде нет. Она танцевала со снежинками и обнималась с сугробами. Весной, когда Берёза и Шиповник проснулись и начали выпускать первые нежные листочки, они вдруг увидели молодую вишнëвую поросль вокруг Вишни Прежде.
– Привет,-сказала она им. Я поменяла имя. Теперь меня зовут Вишня Всегда.
Шиповник молчал, ему отчего – то стало стыдно.У Березы навернулись слезы радости.Но она сказала, что это просто берёзовый сок. Вокруг Вишни Всегда порхали бабочки.
Дождь лил и лил. Вторые сутки. Не переставая. И это радовало Асфальт, мокрый, блестящий, новенький. В дождь автомобили ехали медленнее, и он мог более точно подсчитывать те, которые имели честь быть окрашеными в благородный цвет имени его, в цвет "мокрого асфальта". Одна,вторая,третья… Асфальт распирало от гордости, он был очень доволен собой и считал себя успешным и респектабельным. А как иначе? Посреди центра города, в окружении огромных сияющих зеркальными окнами зданий, шикарных и величественных ему нужно было непременно соответствовать. Дождь лил и лил, машины скользили и скользили. Асфальт считал их, блестел и соответствовал. Зажглись апельсины фонарей, монпансье реклам, и все это разноцветное великолепие отразилось на Асфальте. Тогда он перестал считать автомобили, сбившись со счета, и вдарился в самолюбование, ловя бесконечый свет летящих фар, переливающихся реклам и уверенных в себе, немигающих фонарей. Утро разбудило Асфальт яркими лучами взошедшего солнца, засверкавшего на нем, еще мокром и черном. Он не любил Солнце, оно придавало ему серый цвет, лишало лоска и делало мягче. Это его жутко раздражало. То что он раздражался, раздражало его еще больше, потому как в такие моменты он терял статус "непоколебимого и непробиваемого". А надо было держать марку. Асфальт сурово взглянул на небо, в тайне лелея мечту увидеть там набегающую на смеющееся Солнце дождевую тучку. Не было тучек. Даже облаков не было. Ни одного. Зато Солнце веселилось во всю. Отражалось в стеклах, заглядывая в важные, презентабельные офисы, прыгало по Асфальту, подбрасывая и забирая остатки луж, ласкало проклюнувшуюся острую травку на влажных газонах, нежно разворачивало робкие, любопытные листочки на редких здесь деревьях. Оно было везде! Настырное, неистовое весеннее Солнце!!!
