– Яна, – говорит Том, – это Мэгги Розенталь, директор «Престижа».
В следующую секунду я вспоминаю и ахаю. Она перекрасила волосы с тех пор, как я в последний раз видела ее по телевизору. Эта женщина постоянно мелькает в новостях и много говорит о модной индустрии. Это же именно она, Мэгги Розенталь, проходила мимо нашего «Макдака», когда Клара Киз ела там свой «Макфлурри».
– Привет, дорогуша. Это твоя мама? – Она пожимает маме руку.
– Я Рита. Рита Новак.
– Очень приятно. Что ж, Яна. Давай на тебя посмотрим.
Я с грохотом возвращаюсь на землю. Что?
– Поднимайся. Встань!
Я делаю, что мне говорят.
– Встань-ка прямо, милая. Умница. Отличный рост. Пять-одиннадцать?
– Да, кажется.
Она обходит меня вокруг, рассматривая меня со всех сторон.
– Замечательно. У тебя есть при себе резинка для волос, солнце мое?
– Ой, нет. Извините.
– Возьми-ка это. – Ческа протягивает мне эластичный галстук.
– Можешь убрать волосы в хвост, золотко?
– Конечно. – Я собираю все волосы, закрывающие лицо, и связываю их на затылке.
– Прошу прощения за мой французский, дорогуша, но черты лица у тебя чудовищно крупные. Ох, простите, мамочка, – лексикон у меня как у матроса. – И она театрально подмигивает маме. – Что скажешь, Ро? Стрижка?
Ро кивает так глубокомысленно, как будто с самого начала имела этот план в голове.
– Именно об этом я и думала.
– Какой у тебя размер обуви, золотко?
– Шестой.
– Как зовут стажера?
– Невада, – говорит Том.
– Невада! – пронзительно кричит Мэгги, выглядывая в дверь. – Каблуки шестого размера, пожалуйста!
Она нежно берет меня за подбородок и поворачивает мое лицо из стороны в сторону.
– Пойми меня правильно, милая, у тебя довольно мужественные черты. Брови, профиль. Мне это чертовски нравится. Ты очень андрогинна. Андрогинность нынче в моде.
Мне тысячу раз говорили, что я выгляжу как мужик, но никто и никогда раньше не произносил это как комплимент.
Прибегает Невада с парой устрашающих туфель из лакированной кожи на красной подошве. Я уже знаю, что будет дальше.
– Я должна в них ходить?
– Боюсь, что так.
– Я… кхм, я не умею ходить на каблуках. – Я не хочу вдаваться в подробности того, что произошло на выпускном вечере, но в этом была замешана я, туфли на каблуках и падение на инвалида-колясочника.
– Пока не умеешь. Давай-ка, поднимайся и пройдись с шиком. – Она пожимает мне руку.
Я снова заливаюсь краской, неуклюже сажусь и снимаю конверсы. Под ними у меня носки с сердечками. Вот такая я. От резинок над щиколотками остались ярко-розовые следы. Внутри на туфлях надпись – Louboutin. Господи, у них в офисе лабутены в примерочных кабинках. Небрежно так. Саба и Лорел обрыдаются, когда я им расскажу.
Я надеваю их и глубоко вздыхаю.
– Просто попробуй, – говорит Ческа. – Я пока не стала моделью, никогда не носила каблуки. Зачем нам, когда мы и так высоченные, так ведь? Но я тебя порадую: ходить на каблуках мы тебя вмиг научим. Но никто не может научить быть высокой и красивой.
– Давай, пройдись туда-сюда, – говорит Том. – Не пытайся подражать моделям. Все проще: иди, и все.
Набрав в грудь воздуха, я выталкиваю себя из кресла и взмахиваю руками, чтобы выпрямиться. Пальцы на ногах тут же начинают вопить: «Ты с ума сошла, втискивать нас в треугольник? У тебя ноги не треугольные!» Я видела тьму модных показов по телику и все такое. И смотрела «Топ-модель по-британски». Я знаю, что модели ходят не как нормальные люди. Когда Клара Киз демонстрировала «Викторию Сикретс», она шла, как все они, нога за ногу. Может, и мне попробовать? Или лучше просто сосредоточиться на том, чтобы не сломать ногу?
