В первом туре голосования вообще никто не прошел. Во втором депутат В. Мазаев задал вопрос: «Кто, на ваш взгляд, должен разрабатывать стратегию внутренней и внешней политики страны: ведущие политические партии, Съезд или Верховный Совет?» Я на это ответил, что стратегию разрабатывать не запрещено никому, но определять ее должен высший орган государственной власти. Ответ понравился, вызвал аплодисменты. Это, похоже, и склонило чашу весов в мою пользу.
В качестве своего заместителя я предложил избрать Александра Альбертовича Вешнякова, рекомендованного Б. Ельциным на пост председателя палаты. Из зала отчетливо прозвучало (обо мне): «Молодой, да ранний!» В конце концов, А. Вешняков был избран моим заместителем. Я в нем не ошибся: он оказался отличным помощником – надежным, организованным, аккуратным.
Вскоре последовал и первый «рабочий конфликт». Пытаясь как-то упорядочить обсуждение вопросов (депутаты «блокировали» микрофоны и превращали заседание в митинг), я предложил предоставлять членам Верховного Совета приоритет по вопросам повестки дня. Предложение было принято. Н.Травкин, который не был тогда членом Верховного Совета, в ярости кричал на весь зал: «Мы тебя переизберем на ближайшем же Съезде!».
Но эти «рабочие моменты» вполне можно пережить. Были, конечно, и более серьезные обстоятельства.
* * *
Первоначально Б. Ельцин завел практику еженедельных встреч со своими заместителями и председателями палат. Это очень помогало в работе, позволяло снять массу текущих вопросов. Но постепенно эти встречи стали короткими, формальными, а затем и вовсе прекратились.
Разумеется, у меня как у председателя палаты был установлен с ним телефон прямой связи. Помощник председателя Верховного Совета Виктор Илюшин, опытный аппаратчик, разъяснил мне правила его эксплуатации: «Сначала звонишь по «вертушке» мне, узнаешь, кто у «шефа». И только после этого снимаешь трубку прямого телефона». То есть и по прямому телефону не всякий раз попадешь.
Оставались еще встречи на Президиуме Верховного Совета. Но Ельцин явно ими тяготился. Молчаливо слушал выступления, нетерпеливо посматривал на часы. Во всей его фигуре читалась мысль: «Ну, когда же вы, наконец, закончите?» Постепенно и Президиумы Верховного Совета стал вести за него Р. Хасбулатов.
То, что Ельцин – не сторонник «коллективного руководства», я знал и раньше. Но вот то, что он не умеет координировать работу коллективного органа, каким является Верховный Совет, было для меня открытием. Ельцин любил, чтобы обращались к нему лично. Еще лучше – конфиденциально. И совсем хорошо – секретно, тайно. Такой «информации» он доверял больше. Зная эту его слабость, подхалимы из его окружения даже самую обычную открытую информацию стремились оформить как «конфиденциальную». Тогда больше шансов, что заметит.
Будучи председателем палаты, отвечающей за социально-экономическую политику России, я столкнулся с тем, что в палату не поступает никакой правительственной документации. Обратился к руководителю аппарата. Тот развел руками: извините, вас нет в списке. Пришлось побеспокоить Бориса Николаевича. После этого стали приносить обычную «тассовку» да еще – сборники Госкомстата. Большего добиться так и не удалось. Борис Николаевич четко знал, кому что давать.
* * *
Как провинциал и человек в Москве новый, я решил встретиться с первыми лицами Союзного государства и даже наметил соответствующий план. А.А. Вешняков, мой заместитель, этот план энергично поддержал.
