Гаерский продолжал кормить. Вадим начал захлебываться. Его тело побагровело от напряжения и асфиксии, мышцы вздыбились. Изнемогая, он стал издавать глухие прерывистые стоны.
С хрустом раскрошился зуб, сильно повредив десну. Кровь потекла в горло и, встретившись с судорожным дыханием, заклокотала.
И вдруг связь с реальностью оборвалась.
– Ну, как поживает наш дорогой Вадим Борисович?
Расин расклеил слипшиеся от тяжелого наркотического сна веки, пошевелил языком. Все зубы были на месте.
Приснившийся вкус ещё тлел на языке и не хотел уходить. Постель была насквозь пропитана потом. Запястья ныли. Он по-прежнему распят на функциональной кровати. Все также давила утка. Но никаких следов, указывавших на присутствие Гаерского, не было.
– О! Вижу, вам уже лучше…
Петр Хван был до чрезвычайности похож на старшего брата, несмотря на семилетнюю разницу в возрасте.
Он наклонился к Расину, внимательно всмотрелся в зрачки.
– Почему вы меня здесь держите? – прошипел Вадим.
Хван прищурился, провел пальцем по мокрому лбу Расина.
– Как вы знаете, я не являюсь последователем ни Бехтерева, ни Павлова, ни Фрейда, – сказал он, медленно выпрямляясь. – Мои методы кардинально отличаются от всех ныне существующих. И мое учение станет фундаментом будущей психиатрии. Знайте: никто, кроме меня, не сможет определить, что же, все-таки с вами произошло.
– Вы пытаетесь дешево завоевать авторитет. Только мне вы не нужны. Я абсолютно нормален. – Вадим изо всех сил дернулся и тут же чуть не взвыл от боли. – Немедленно снимите с меня эти проклятые ремни!
– Мне жаль, но это для вашей же безопасности. – Хван развел руками. – Сейчас вы все ещё находитесь в состоянии сверхреагирования.
Он пододвинул кресло на колесиках и сел, закинув ногу на ногу.
– Милейший Вадим, ваши психофизиологические характеристики поразили меня ещё три года назад, когда я проводил экспертизу. Как ни странно, уровень вашей интуиции превосходит любые экстрасенсорные способности человека. Если верить тестам, вы не только без труда можете читать мысли других людей, но и заглядывать в их прошлое, и даже в будущее. Хотя, вполне возможно, сами за собой вы этого ещё не замечали. Не было достаточно сильных раздражителей для того, чтобы способности ваши могли в полной мере проявить себя и, тем более, развиваться дальше.
– Я ничем не отличаюсь от других людей, – зло сказал Вадим.
– Разумеется. За исключением вашего поведения. Так, например, вчера ваши коллеги были поражены тем, что вы вели с ними разговор, отвечая на их невысказанные мысли. Как так? Непроизнесенные слова. До этого вы, как мне стало известно, спустили с лестницы женщину, просто пришедшую на обследование. Затем устроили исступленный танец-катарсис. У вас была истерика, вы плакали и бились головой об стену, а иногда на вас находили приступы дикого смеха. Потом вы сбежали. Сегодня же вы пришли на работу в спокойном состоянии и благополучно произвели холецистэктомию за пять с половиной минут. Операционная сестра до сих пор в шоке: на такой скорости ваши руки стали почти невидимы. Зато потом вы перебили окна в хирургическом отделении, устроили драку. Не знаю, что с вами произошло. Возможно, случился какой-то качественный сдвиг. Либо же, все-таки, имелся экзогенный фактор, вызвавший эту странную реакцию.
Лицо Хвана вдруг расслоилось. ещё три головы жили каждая своей жизнью: одна немного опустилась, что-то читая, вторая закивала, третья повернулась почти в профиль.
