Подходя к автостоянке, Расин вспомнил слова Ивана, которые в тот раз показались ему полубредом.
– Прости, братан… – говорил Пиликин. – Но этот твой дар… он не должен в тебе таиться. Ты смог избавить меня, но есть и другие, кому понадобится твоя помощь.
Из подсознания всплыли слова: нет сомнения, Иван Пиликин – проводник.
…Вадиму показалось, что он вынырнул из темноты. Голова побаливала и кружилась.
Что сейчас с ним было? Черт, самая настоящая амнезия. Задремал у себя в кабинете, что ли?
Расин достал ключ, открыл дверь старенькой «тойоты».
Белый лист, лежавший на сидении, был легче бумаги. До того, как он растаял, просочившись сквозь пальцы, Расин успел прочитать:
Беги прямо сейчас!
Некоторое время пальцы ощущали тепло. Затем осталась саднящая пустота внутри. Сердце судорожно зжалось. На лбу выступил пот.
Расин наклонился и заглянул в зеркало заднего вида. Вадим, что с тобой?!
Он машинально вытер руку о рубашку.
В это время ко входу в приемный покой подъехала «скорая». Вот сейчас откроется дверь, фельдшер поможет выбраться из машины старушке с растрепанной седой головой. Вероятно, у нее вывих левого плечевого сустава. Вероятно…
Откуда он знает?
На мгновение мир становится черно-белым…
Беги прямо сейчас?
Вадим потер лицо руками.
Так. Надо смотреть на вещи реально. Мог ли Галах подлить в кофе какой-нибудь из своих препаратов? Теоретически мог. Но, во-первых, зачем ему это? Во-вторых, ни один из применяемых в реанимации медикаментов не может обладать таким явно выраженным галлюциногенным действием. Стоп… Пару недель назад они беседовали о психоделиках. Галах проявлял интерес к этим препаратам и говорил о возможности изготовления мескалина в условиях домашней лаборатории. Возможно, ему и удалось синтезировать наркотик. И теперь он решил опробовать его действие на коллеге. Допустим, так. Почему же Галах ни разу за весь день не зашел в отделение посмотреть на результаты?
Да какие там результаты?! Если не считать женщины с дорогой, растущей из живота, и только что исчезнувшей в его руках записки, никаких измененных состояний сознания у него не наблюдалось. А может, Галах ни при чем, а всему виной сумасшедшая ведьма? Что же это тогда? Магия? Колдовство? Шаманство?
Он посмеялся нелепой мысли. Что бы ни было, нельзя позволять себе скатываться в болото суеверия.
Дверь «скорой» распахнулась. Полный мужчина в белом халате ступил на асфальт. Огляделся по сторонам, затем вновь втиснулся по пояс в открытую дверь. Медленно пятясь назад, он стал выводить из машины пожилую женщину, придерживая её подмышки. На лице старушки написано страдание.
Дыра в памяти по-прежнему зияет. Беги прямо сейчас?
Расин откинул спинку сидения назад, прикрыл глаза.
Калейдоскоп подвижных картинок завертелся перед внутренним взором: Галах, Портной, женщина с пыльной дорогой в животе, Пиликин с перекошенным от боли, но счастливым лицом.
Вадим поерзал на месте. Не открывая глаз, поискал рукой на коленях: что, если исчезнувшая записка там?..
Ничего не найдя, он стал прислушиваться к стуку замедляющихся сердцебиений, затем склонил голову набок, принялся умащиваться. Пробовал ещё несколько раз напомнить себе о призрачном предостережении, но стала охватывать дремота.
Когда Расин пробудился от сна, темного, как подвал, солнце уже закатилось.
Он взглянул на часы. Двадцать один ноль восемь. Значит, провалился в пустоту на целых пять часов.
