– Так бабушка переехала к вам, чтобы помогать с детьми?
– Ага. Отец хотел нанять няню, но бабушка Аня против.
– Как же она одна справится с двумя маленькими детьми?
– Почему одна? Я их старший брат, буду помогать.
Мне так понравилось, как он это сказал. Всю любовь и нежность к этим малышам он вместил всего в одно предложение. Теперь он не один и он старший.
– Я люблю тебя, Андрей.
Снова странные слова, вырвались наружу. Редко такое случается, чтобы я говорила о том, о чем думаю и чего чувствую. Даже с близкими людьми, которых знаю всю жизнь, я не позволяю себе так расслабиться. И контроль здесь совершенно не причём, просто мне сложно выразить эмоции в словах, сложно обнять или поцеловать кого-то. Иногда трудно задать вопрос, который затрагивает личную сторону жизни моего собеседника.
С Андреем всё по-другому. Мне хочется дотронуться до него, узнать, что он думает и о чем мечтает. У меня нет ощущения, что он чужой, я знаю его всю свою жизнь, знаю запах его кожи, и почему он прячет нижнюю губу. Он не умеет скрывать свои чувства, они вырываются наружу, как брызги шампанского из бутылки. Всё о чём он думает – написано на лице. Живые, выразительные глаза рассказывают гораздо больше, чем тысяча произнесенных слов. А слов у него тоже хватает. И он, в отличие от меня, не пытается их контролировать.
После этой ночи, проведённой за разговорами и редкими невинными поцелуями, мы стали созваниваться каждый день. По воскресениям, когда у Андрея нет занятий, мы встречаемся где-нибудь в городе и гуляем допоздна. Иногда ходим в кино, когда показывают комедию. А когда льет дождь и на улице становится холодно, мы проводим время в кафе за чашкой горячего какао или шоколада. Иногда он приходит ко мне домой, и мы просто сидим на кухне и смеемся над его рассказами о школе.
Когда кто-то из нас занят и нет возможности увидеться, то мы созваниваемся по телефону и разговариваем по несколько часов. Бывают дни, когда Андрей приходит домой очень поздно после занятий, и тогда он просто пишет мне сообщение. Один раз он написал целых двадцать сообщений, а потом отправлял их мне всю ночь. Если ко мне приходит Саша, а на ночь он теперь не остается, то я просто отключаю телефон и говорю Андрею, что была занята работой.
Такие отношения меня устраивают. Если раньше Андрей провоцировал меня своими грубыми нападками и постоянными перепадами настроения, то сейчас он стал вести себя более спокойно. Его поведение изменилось, а вот поцелуи остались прежними. Я теряю контроль над своим телом, когда его губы прикасаются к моим. Порой нежные, потом вдруг требовательные, иногда даже жестокие, как будто он хочет наказать меня за что-то. Один раз он так сильно укусил меня за губу, что я почувствовала вкус крови у себя во рту.
– Яна, не обижайся на меня. Я не хотел, – жалобно проговорил Андрей. – Мне трудно контролировать себя. Так и хочется съесть тебя целиком или же откусить кусочек. У тебя такие сладкие губки, моя серая драная мышка. Хочешь, я залижу твои раны?
Я пихнула кулаком его в бок и, надув недовольно губы, проворчала:
– Да пошел ты, извращенец малолетний. Сначала кусаешься, а потом лезешь с поцелуями.
На улице уже стемнело. Андрей прижался спиной к высокому металлическому забору в парке и, обхватив меня руками за талию, нежно поцеловал в губы. Удивительно, но в ноябре погода стоит теплая, и совсем нет снега. Ветер стих, на небе видны звезды. Мы оделись потеплее, и решили прогуляться по ночному городу, когда людей на улицах становится меньше, но кафе все еще работают.
