— Да-да! — киваю я, осознавая, что работы тут на несколько дней, но никак не на вечер.
— И да, как там тебя зовут?
— Александра!
— Угу, а фамилия имеется? — Дмитрий нагло осматривает меня с ног до головы.
— Мышкина! — выдаю я и краснею. Да что это со мной? Веду себя как первоклассница!
Босс хмыкает и едко добавляет:
— Замечательно! Значит, Мышкина, — с издевкой тянет он, — завтра на конференцию ни ногой, поняла? Инвесторы не должны видеть это… — Он махнул на меня рукой, а я чуть не расплакалась. — Свободна, хм… Мышкина! — Мужчина опускает взгляд на бумаги, возвращаясь к работе, а я пулей вылетаю из кабинета.
Вот ведь урод! Не зря про него говорят гадости. Ну и что, если Мышкина? Да, в детдоме мне дали эту фамилию чисто из-за неброских внешних данных и тихого характера, но зачем вести себя так, будто я не человек вовсе?
Я иду в свой кабинет, вытирая слезы тыльной стороной руки. Обидно, но мне нужна эта работа, значит, придется потерпеть. В уме прикидываю, что нужно сделать, и понимаю, что без помощи тут не обойтись. Но кто поможет такой, как я? Раз уж даже девушки-конфетки из его круга не смогли удержаться на этом месте работы больше недели, то куда уж мне?
Хотя они не росли в моих условиях. А все знают, что клювом щелкать — голодным ходить. Вот и выходит, что придется стараться в три раза сильнее, а то и в десять.
Вытираю слезы и задираю нос повыше. Прорвемся!
Весь день я пытаюсь дозвониться до Кострицкого, но трубку постоянно берет секретарша, которая почему-то не в курсе, где он. Все валится из рук. Попытка попросить помощи у сотрудников фирмы заканчивается провалом. Вечером, устав от бессилия и бесполезного метания, я наконец-то сажусь на свой стул и выдыхаю. Офис опустел. Все разбрелись по домам, выполнив все задания. Одна я не знаю, за что ухватиться. Начинаю плакать, не сдержав своих эмоций. Я все провалила в первый же день. Как можно было так облажаться? Но задания и вправду были практически невыполнимыми. Слезы текут по уставшему лицу, и я даю им волю. Какая разница, вообще, если никто не видит? А если и увидит, то тем более разницы нет, завтра меня тут уже не будет!
Разрыдавшись в полную силу, я не сразу слышу телефонный звонок. Старый мобильник начал распаляться на весь офис, и только когда звук становится невыносимым, я поднимаю трубку.
— Алло! — заплаканный голос не удается привести в порядок сразу.
— Шурочка? — удивленный голос Людмилы Сергеевны раздался в динамике старой трубки.
— Да, это я! — коротко отвечаю, пытаясь собраться. Я не плакала уже лет десять, а тут как будто прорвало.
— Все в порядке? — обеспокоенно спрашивает та. — Звоню, чтобы узнать, как прошел твой первый рабочий день…
— Он еще не прошел… — тяну я, сама не понимая, зачем все еще сижу на работе.
— Что-то случилось? — переспрашивает женщина, и я не выдерживаю. Привыкшая все в своей жизни решать сама, вдруг ощущаю потребность выговориться. Людмила Сергеевна очень хорошая женщина, она устроила меня сюда, заметив незаурядный ум и способности невзрачной ученицы.
А теперь, получается, я подвожу ее. Но я не могу не рассказать. Выложив все как на духу обо всем, что произошло сегодня, я с облегчением вздыхаю и жду вердикта. Я ожидаю, что женщина начнет распалять меня или говорить, что зря понадеялась на меня, то та неожиданно смеется.
— И ты из-за этого плачешь?
— Конечно! Ведь это мой единственный шанс, а я не смогла выполнить ни одного задания, — отвечаю я, не понимая, чем вызвано ее веселье.
