Мышление и наблюдение (сборник) - страница 40

индуистских текстов (определяемому по формуле «брахман есть брахман») и включает архата в общеиндийский антропологический контекст какбрахмана. Но, как об этом уже было сказано выше, в этом контексте брахман противопоставляется всем остальным людям, что находит свое отражение в стандартной буддийской концовке: «Слыша эти слова Будды, возрадовался этот мир со всеми его богами, полубогами, брахманами, странствующими аскетами, шраманами и людьми…» – в которой слово «брахман» употребляется в чисто традиционном смысле и означает только «ведийский жрец и член касты брахманов». Но это и есть, пожалуй, самое интересное: в любом брахманистском или индуистском словоупотреблении брахман – это человек, в то время как архат (не говоря уже о Будде) в специфически буддийском смысле – определенно не-человек. Или, точнее говоря, он – в смысле синхронного его рассмотрения в момент, когда Будда его называет (или он сам себя называет, обращаясь к Будде) архатом, – уже не-человек. Но ведь тогда брахман как «высший человек» является названием архата «уже не-человека», о котором можно думать как о существующем только с момента, когда кто-то уже назван архатом.

Размышление над словом «брахман» в Дхаммападе может явиться введением в понимание нами одной из интереснейших тем буддийской философии: язык в его отношении к мышлению говорящего и к существованию того, о чем говорится.

Семинар девятый

Текст IX

Установление обратного вспоминания

[171]

0. Так я слышал. В то время Господь жил в стране Куру, в городе Каммасадхамма. Там он раз обратился к монахам с такими словами: «О монахи, это – прямой путь, ведущий к полному очищению живых существ от всех скверн, к преодолению тоски и грусти, боли и стенаний, путь к прекращению страдания и достижению Нирваны. Это – путь установления четырех оснований обратного вспоминания. Что за четыре? Вот они, о монахи. Первое – это созерцание[172] тела как тела; исполненный энергии, четко осознающий все, что происходит внутри и снаружи, погруженный в обратное вспоминание монах, ни о чем не пекущийся, ничем не озабоченный, ничего не ждущий от этого мира, созерцает свое тело как тело… Потом он переходит к созерцанию своих чувств как чувств, ума как ума[173], объектов мысли как объектов мысли и так далее.

1. Но как, о монахи, пребывает монах в созерцании своего тела как тела? В лес идет он, заходит в пустую хижину или устраивается у подножия большого дерева. Там он садится, скрестив ноги и выпрямив туловище, и устанавливает перед собой обратное вспоминание[174]. Все время его устанавливая, он делает вдох и выдох. Делая долгий вдох, он осознает[175]: „Я делаю долгий вдох“, а делая долгий выдох, осознает: „Я делаю долгий выдох“. Так он упражняет себя, осознавая: „Я буду делать вдох и выдох, испытывая[176] целиком свое тело как дыхание“. Подобно умелому гончару, вращающему свой круг, он осознает: „Вот короткий вдох, вот долгий выдох“… и так упражняет себя, осознавая: „Я делаю короткий вдох, я делаю долгий выдох… этим я успокою телесные санскары“[177].

Таким образом пребывает он, созерцая тело как тело, созерцая его изнутри[178], снаружи, изнутри и снаружи вместе, созерцая его в возникновении, в прекращении и в его возникновении и прекращении[179] вместе. Либо же, путем обратного вспоминания, что „вот – тело“, он просто утверждается в осознании тела, которое необходимо для знания того, что есть и как оно есть. Так он пребывает ни от чего не зависимый, ни к чему не привязанный в созерцании тела как тела.

Назад Вперед

Мышление и наблюдение (сборник) - страница 40

Похожие книги