(военный летчик В. П. Селиванов, командир дивизии стратегических бомбардировщиков).
А ведь человек в небе может принять и ницшеанскую установку: «Вы смотрите вверх, когда жаждете возвышения, а я смотрю вниз, потому что я возвышен».
Так, постепенно стала пугливо посещать мысль о благодатности архетипов религиозного сознания, которое, кстати, не исключает отношения человека к человеку как Богу. Речь идет о духовных переживаниях, которые могут брать истоки из сказок. Как известно, русские сказки «всегда проникнуты родной религией и философией этой религии. Самобытность духовной жизни испытывает влияние духовного опыта человечества».[7]
Продвижение в изучении переживаний выявило: жизнетворчество человека летающего духовно освещено особым пониманием истины, красоты, правды. Истина представлена как познание Идеала, того, что не может быть рукотворным, зовущим к самосовершенствованию, без чего невозможно понять смысл и предназначение совести.
Для человека в небе правда – это всегда второе «Я». Оценка его индивидуальности, готовности к познанию себя, того, чего ты действительно стоишь. Другими словами, происходит активная субъективная интериоризация событий, связанных с самооценкой профессиональной деятельности. В данном случае я следую за мыслью В. П. Зинченко:
«Интериоризация – не мир, а его содержание, выраженное в чувствах, образах. Интериоризация – это акт онтологический, жизненный, реальный».[8]
Сказочные красоты неба размывают профессионально-процедурную приземленность, ощутимо формируют высшее духовное творческое качество – свободу, свободу выбора индивидуального, своего смысла полета. Именно эстетические чувства, воображение, переживания красот вселенной способствуют созданию своего мира чувств, своих жизненных смыслов. Все мои практические догадки оказались близки теоретическим изысканиям проблем духовного «Я» в психологии субъекта. Читатель найдет практическое подтверждение мыслям-озарениям о том, что «стремление к самоосознанию Идеала проявляется с особой силой тогда, когда реальность приходит с ним в полное противоречие» (К. Абульханова).
В соответствующих разделах книги[9] будут изложены результаты психологических исследований формирования концепции духовности профессионала как высшей формы надежности, самодостаточности, востребованности, необходимости быть интересным другим, будут затронуты вопросы религиозного сознания, отражающего смысл бытия в небе.
По молодости я был счастлив, так как был опьянен жизнью и не замечал обмана. Затем стал наблюдать и ощущать много несправедливого вокруг себя и одновременно был согрет добром, милосердием и состраданием. Позднее, когда я работал в летных коллективах, мне удалось слиться с душами многих летчиков. И я почувствовал, как много достоинства в них сокрыто. Из-за недопонимания их трудностей порой возникает неуважение к летному труду. Так появилась цель, суть которой сводилась к тому, чтобы разработать метод, позволяющий раскрыть секрет профессиональной надежности летчика. Из всего этого родилась моя работа по созданию теоретико-практических основ моделирования аварийных ситуаций на земле и в полете, где системно изучалось поведение человека на биологическом, физиологическом и психосоциальном уровнях. Обобщая, можно сказать: толкнули меня к этой работе любовь к человеку, научные пробелы в исследованиях психологической сути опасных профессий, жажда борьбы с невежеством и с несправедливым отношением к летному составу. Должен заметить, что даже с помощью науки трудно и небезопасно отстаивать правду, тем более истину, которую другие не видят или, того хуже, в которую не верят с рождения.
