Вообще, мне, как и каждому ребёнку, наверное, при встрече со взрослыми казалось, что все взрослые чрезвычайно серьёзны. Что они всегда очень заняты, и у них мало времени. Однако когда мне приходилось бывать в гостях у моего друга, я ощущал неподдельный интерес и внимание со стороны его родителей к нашим занятиям и увлечениям. И это был не просто интерес, а желание нас увлечь, направить к чему-то познавательному, к чему-то дельному, новому, любопытному, интересному, полезному. Именно этим своим желанием больше всего мне и запомнился этот маленький, невзрачный, с биноклем вместо очков, человек. Тогда я и представить себе не мог, насколько незаурядным, изобретательным, сильным, деятельным, проницательным был его ум. Он и в самом деле был человеком весьма образованным, начитанным, многознающим и обладал способностью весьма простыми словами передать другим сложные мысли. Именно таким он мне и запомнился в те далёкие мои детские годы. И таково было моё первое впечатление.
Второе впечатление произвела на меня встреча с ним три года назад. Так получилось, что всё это время мы ни разу не виделись. Хотя где-то года за три или четыре до нашей встречи мы стали созваниваться по телефону и общаться. Второе впечатление было сильнее первого. Если для первого впечатления не было никаких оснований предполагать, каким оно будет, то для второго основания, как мне казалось, имелись.
Я ожидал увидеть того самого маленького, невзрачного, смешного, нелепого старика, который однажды так пристально разглядывал меня в свой бинокль-очки. Однако войдя в маленькую, но уютную квартиру, где, как стало мне известно, он должен был находиться, я совершенно не ожидал того, что увидел. В комнате сидел на стуле величественный старец, один только внешний вид которого сразу располагал к себе, внушал почтительность и уважение. Это был тот самый смешной человек в очках из моего детства.
Нет, он не выглядел как беспомощный старик, жизнь которого подходит к концу. Он выглядел именно как мудрый старец. Более точного описания я подобрать не могу. В этот раз он был без очков, потому что давно уже совсем перестал видеть. Широкий лоб закрывала повязка из ткани, напоминающая молодёжную бандану, которая чрезвычайно ему шла. Аккуратно постриженная седая борода и усы закрывали полные губы. Черты лица выдавали в нём человека, много страдавшего в жизни, но преодолевавшего страдания силою своей воли. Несломленность, оптимизм, чувство юмора и ясность ума поражали каждого, кому приходилось иметь с ним дело.
Поводом к нашей встрече стала смерть его любимой супруги, мамы моего друга, женщины широкой души и любящего сердца, всегда заботливой и отзывчивой, перенёсшей немало испытаний на своём жизненном пути.
Одним словом, с тех самых пор мы стали чаще созваниваться и общаться. Это общение было весьма увлекательным. Какие только темы не обсудили мы за эти бесконечные дни, часы и минуты, о чём только не рассуждали. Казалось, переговорили обо всём на свете. И в то же время, кажется, имея возможность разговаривать друг с другом столь продолжительное время, мы не воспользовались ею, чтобы сказать о самом главном, о самом необходимом, о самом важном, о чём, скорее, не принято говорить и не каждому откровенно расскажешь. О чём, наверное, легче молчать, чем разговаривать. Одним словом, разговаривая обо всём на свете, мы что-то не договаривали. Как будто хотели что-то сказать, но молчали, не зная как подступиться и с чего начать. И это что-то, повиснув в воздухе, порой ощущалось мною с такою силой, что мне непременно необходимо было высказать это однажды.
