Мысли вслух во сне и наяву. Книга первая - страница 10

Красавицей она не была, да и привлекательной ее тоже трудно было назвать, но вместе с тем, в любых компаниях людей, толи на презентациях в музеях и галереях, толи на премьерах в театрах, на ней останавливался взгляд. Что это было? Внутренняя магия? А может внутренняя сила духа? Трудно сказать, от чего и почему нас подчас подчиняет взгляд человека, который по виду совсем прост. Но так бывает, и с этим феноменом не поспоришь. Ее лицо, с тяжелой челюстью и крупным носом, украшали умные карие глаза. И вообще, создавалось впечатление, что она при рождении задумывалась Всевышним, как крепкий парень, но, в последний момент, там, наверху, передумали и отправили ее на землю девочкой с фигурой и умом мальчика. Густые темные волосы, почти до плеч, не смягчали ее крупные черты лица. Таня представила ее с короткой стрижкой и тут же поняла, что она еще больше подчеркнула бы ее мужской характер. На работу в офис, как правило, она являлась в брюках, широких свитерах крупкой вязки, которые скрывали ее костлявость. На шее она часто носила на длинной цепи большой старинный кулон и, с наслаждением крутила его пальцами, чтобы продемонстрировать очевидную красоту собственных рук. И это все выглядела на ней очень эффектно и супер модно. Ее красивые ухоженные руки привлекали и завораживали, когда она что-то с увлечением рассказывала, плавно двигала ими, то опуская, то поднимая их. А рассказчицей она была отменной, много знала об историях создания картин, увлекалась поэзией и наизусть читала стихи Есенина, Баратынского, Пастернака, Бродского… «Бродский нынче в моде» – любила она говорить. Чопорность ее манер и талант рассказчицы приковывали к ней внимание и делали каждое ее выступление невероятно эффектным, а большие выразительные глаза и их проницательный взгляд подчас так обескураживал, что вызывал чувство тревоги: что если ты не то сказал?

Юлия была лет на десять старше Тани. Когда, она только появилась в издательстве, то отметила для себя, что это Юлия диктует правила поведения в журнале, а главный редактор следует им. Сначала ей это не понравилось, но через месяц поняла, что Юлия делает это, пусть и не корректно, но со знанием дела. С ней можно было и не соглашаться, но всегда ее предложения и замечания были интересными. Она была профи, и этого у нее нельзя было отнять. Вместе с тем позднее, Таня стала замечать, что та, явно или не явно, подчеркивает это, а Платон Капитонович – главный редактор журнала – или Платоша, как в издательстве называли того за глаза, – спокойно или почти спокойно, а вернее, терпимо, но возможно и скрепя сердцем, воспринимает ее вторжение в его епархию. Однако он это старался скрывать, но не всегда у него это получалось. Это словно была договоренность о разделении влияния и полномочий. Почему? Таня не задавалась таким вопросом, но тайна здесь явно присутствовала. Они учились вместе в университете и были давно знакомы или дружны, как подчеркивала Юлия. Насколько это было правдой, никто не знал. Этим все и объяснялось.

Юлия была из тех женщин, которых многие мужчины хотели бы иметь рядом с собой, женщин, умеющих из мальчиков делать настоящих мужчин, помогая им делать карьеру и чувствовать себя самодостаточными. С каждым годом становилось заметнее, что такое положение вещей тяготит главного редактора – человека интеллигентного и умного. При появлении в редакции Тани, Юлия негласно, взяла шефство над ней. Молодая сотрудница и старший опытный товарищ помогает ей освоиться на новом месте работы. Со стороны все выглядело бы достойно, если бы та нуждалась в этом. Но Таня, ранее сотрудничавшая с журналом, ни в чьей опеке не нуждалась. Однако Юлия придерживалась другого мнения, считая ее существом хрупким, незащищенным, и казалось, что Таня смирилась с этим. Вместе с тем неловкость, которую она испытывала в первые дни, скоро прошла. То, чему она научилась в университете, и то, что она узнала на лекциях в музеях и из книг, ей с лихвой хватало в работе. Знание языков позволяло свободно общаться, как с работниками музеев других стран, так и с именитыми представителя художественного сообщества и ее стали часто отправлять в командировки в различные музеи мира, а так же для взятия интервью у именитых художников и музыкантов. Как потом оказалось, что в этом Тане равных в издательстве, не было, и Юлия это понимала. Одно дело понимать это, другое – принять. Юлия не приняла. Она почувствовала силу характера Тани и лишь в общении с ней видела необходимость проявлять некоторую сдержанность. Но важнее было другое. Она поняла, что Таня была так же прямолинейна, как и она сама, и к тому же обладает острым умом и могла обратить любое необдуманное заявление во вред оратору, поставив того в неловкое положение. Ни одно из утверждений Юлии не укрывалось от иронии Тани. И для этого не нужно было даже слов, достаточно одного взгляда или улыбки, которая, мелькнув на ее губах, скрывалась за опустившей головой. Ее природный такт не позволял ставить собеседника в неловкое положение. Считывая все проявления иронии, Юлия стала относиться к Тане с определенной симпатией, но при этом побаивалась ее. Она приняла – как сама считала – единственно верное решение: они станут подругами, и всем декларировала об этом. Так она пыталась задвинуть ту за свою спину, не давая видеть подлинную Таню. Та же предпочитала отойти в сторону, давая Юлии простор для всех ее публичных проявлений. Но Юлии этого оказалось мало. Она желала повелевать и быть в центре вселенной и день ото дня становилась невыносимой. Появление в Таниной жизни Кирилла изменило их отношения и создало много сложностей.