Лопасть весла треснула и отвалилась – Ланарк не мог проталкивать неуклюжий плот к кораблю, пользуясь этим обломком. Тем временем ветер относил корабль все дальше от плота. Минут пятнадцать Ланарк прилагал все возможные усилия, загребая воду остатком лопасти, но промежуток между ним и кораблем увеличивался. Он с отвращением отбросил весло и повернулся к девушке – та сидела, скрестив ноги, и задумчиво смотрела на него. Почему-то Ланарк вспомнил о Лауме, лежавшем в полумраке белого строения посреди обдуваемой жарким ветром пустыни. «Все это, – подумал он, – и ясноглазая девушка, и озаренное солнцем море, и вершины гор за прибрежной равниной, все это – плод воображения древнего чудовища».
Он снова взглянул на девушку. По мнению Ланарка, ее растрепанные кудрявые локоны оттенка спелой пшеницы создавали весьма привлекательный эффект. Встретившись с ним глазами, девушка легко и грациозно вскочила на ноги.
Она обратилась к Ланарку – и он удивился тому, что понимает ее, но тут же вспомнил, как Лауме манипулировал его мозгом, извлекая мысли, изменяя их, внушая новые концепции… «Не так уж удивительно», – решил Ланарк.
«Благодарю тебя за помощь, – сказала девушка. – Но теперь мы оба в безвыходном положении».
Ланарк ничего не ответил. Он опустился на колено и стал снимать сапоги.
«Что ты собираешься делать?» – спросила девушка.
«Плыть», – сказал Ланарк; новый язык давался ему без труда.
«Ты не успеешь доплыть – обитатели дна утащат тебя под воду». Она указала на кружившие под плотом темные силуэты. Ланарк знал, что она права.
Внимательно рассмотрев его, девушка спросила: «Ты тоже с Земли?»
«Да. А кто ты такая, и откуда ты знаешь о Земле?»
«Меня зовут Джайро, я из Гахадиона – города на берегу. Изабель Мэй, прилетевшая на таком же корабле, как твой, тоже с Земли».
«Изабель Мэй прилетела сюда всего лишь час тому назад! Как ты могла об этом узнать?»
«Час тому назад? – переспросила девушка. – Она прожила здесь уже три месяца!» Последние слова она почему-то произнесла с горечью.
Ланарк вспомнил о том, что Лауме контролировал время в своих мирах так же, как пространство: «Но как ты здесь оказалась, на этом плоту?»
Повернувшись лицом к острову, Джайро скорчила гримасу: «Ко мне пришли жрецы. Они живут на острове и похищают людей с побережья. Они меня утащили, но вчера вечером я сбежала».
Ланарк взглянул сначала на остров, потом на город в устье реки: «Почему же власти в Гахадионе позволяют жрецам похищать людей?»
Девушка презрительно сложила губы трубочкой: «Жрецы неприкосновенны. Они служат великому богу Лауме».
Ланарк попробовал представить себе, какие изощренные эволюционные процессы Лауме применял на Маркаввеле.
«Кое-кому удается бежать с острова жрецов, – продолжала Джайро. – Если их не ловят обитатели дна, они уходят жить в дикие места. Вернуться в Гахадион они не могут: их опять схватят жрецы – если фанатики не растерзают их раньше».
Ланарк молчал. В конце концов, какое ему было дело до обычаев местных жителей? В любом случае они были порождениями фантазии, населявшими воображаемую планету. Тем не менее, в присутствии Джайро, несмотря на его намерение не вмешиваться в местные дела, трудно было фактически отказаться от сочувствия.
«Изабель Мэй – в Гахадионе?»
Джайро поджала губы: «Нет. Она живет на острове. Она нынче „трижды посвященная“, верховная жрица».
Ланарк удивился: «Почему бы ее сделали верховной жрицей?»
