– Неделя, ты чего кислый? – Аська вышла из кабинета второй и теперь стояла перед Егором, покачиваясь с пятки на носок.
– Прикидываю свои варианты напроситься на обед, – улыбнулся он.
– Ты же про мамкин борщ говорил, а теперь что?
– А теперь передумал. Борщ батя любит и, если я его есть не буду, только спасибо скажет.
– Понятно. Ты как всегда, Неделя. Семь пятниц на неделе, – Аська рассмеялась, а потом с серьезным видом спросила, – Хоть что-то ответил?
– В угадайку поиграл.
– Дурак! Хоть первые два блока выучил бы.
– А мне не поможет. Я и русский – два не стыкуемых в пределах этой вселенной. А ты как?
– Ну-у-у, – протянула Половинка, – Думаю, что семьдесят пять – восемьдесят точно будет.
– У тебя и семьдесят пять? – фыркнул Егор, – Вангую соточку. Девяносто пять – минимум!
– Иди ты! Вангует он. Там под звёздочкой такая хрень была, но что тебе рассказывать, ты же даже читать ее не стал.
– А зачем? Там картинок не было. Вот если бы там спросили какого цвета трусы у Глызиной по понедельникам…
– О, да. Тут ты эксперт, – Аська звонко засмеялась и посмотрела на часы. – Будем кого-нибудь ждать или пойдем?
– Пойдем, конечно, – Егор спрыгнул с подоконника, замотал наушники вокруг телефона и сунул его в карман. – А чем сегодня меня кормить будут?
– Лещами!
– Бя-я-я… А мясо?
– Что-то не нравится? Тогда шуруй борщ дома лопай.
– Не, как я могу батю подставить? Уж лучше пострадаю.
– Страдалец он, как же. Халявщик ты, Неделя, каких свет не видел.
– Ага, я такой. Что делать, если в жизни по-другому никак?
– Сказала бы я тебе, да ты все равно вывернешься.
Аська поскакала по лестнице вниз, на ходу разворачивая обертку шоколадки, которую ей всучила мама утром.
Яська блаженно жмурился на подоконнике, мурча на своем кошачьем о радости ничегонеделания, но одним глазом все же недоверчиво поглядывал в сторону отдувающегося Егора. Греться на солнышке хорошо, только от подлостей котейка тоже подстраховывался. Прилетит что-нибудь, стоит только расслабиться. Обязательно же прилетит.
Тетя Таня вообще не видела границ в закармливании парня. Каждый раз, когда он приходил, на стол вываливалось чуть ли не все содержимое холодильника, а женщина еще и начинала разводить тесто то на оладушки, то на блинчики, как сегодня. И только попробуй отказаться – обидится. Голодный мужчина в доме – это ж трагедия. Даже если этот мужчина всего лишь одноклассник дочери. Поэтому Егор безропотно смел все со своей тарелки, потом, вздохнув, умял добавку, заполировал это салатом и осторожно утрамбовал пятью блинами с клубничным вареньем. У него дома так не перегибали: яичница на завтрак, простенький суп на обед и макароны с тушенкой на ужин. Минимальное разнообразие в день зарплаты отца – жареная картоха с луком, – или борщ по не особо праздничным дням, вроде сегодняшнего последнего экзамена.
– Я сейчас сдохну, – выдохнул Егор, боязливо подталкивая подушку под спину. – Ты бы сказала мамке, чтобы она мужика себе нашла. Я же не вывожу уже.
– Нам никто не нужен, – отмахнулась Аська, высунув голову из-за двери шкафа. – К ней какой-то пухлик из управления ласты подкатывает, цветочки дарит, подвозит даже, но мама сама смеётся с него. Прикинь, он ей запулил, чтобы мы к нему переезжали. Типа у него и квартира четырехкомнатная, и дача.
– Нехило, – присвистнул Егор. – Упакованный перец.
– Ага. Мама так и сказала, что все бы ничего, но одной уборки в таких хоромах на полдня.
