Как правило, Киллан дымил особенно много после ссор с родителями или неудач в его экстремальном увлечении. Минута за минутой я продолжала пялиться на серые клубы, как заворожённая. Понятия не имею, сколько сигарет он истреблял за вечер, но я и сама незаметно для себя из пассивного курильщика превратилась в активного. Мне было шестнадцать, когда я захотела повторить за ним. Киллан до сих пор не догадывается, что почти всякий раз курил не в одиночестве. Мне это не нравилось тогда, не нравится и сейчас, но я почему-то намеренно продолжаю уничтожать свой организм изнутри. Правда, в моём случае сигареты электронные.
— Дай мне тоже. — Я внаглую встаю рядом, не глядя на него.
Боковым зрением вижу, что он застывает, а через несколько мгновений передо мной материализуется его рука с протянутой пачкой «Nat Sherman». Внутренне посмеиваюсь. Какая бы вражда ни была между нами, мы всегда понимали друг друга с полувзгляда и полузвука. Парадокс.
— Прикури, — требую я.
К моему удивлению, он не хамит и не противится. Еле слышно фыркнув, он вынимает свою сигарету изо рта, заменяя моей, и, прикурив, протягивает мне. Молча вставляю тлеющую палочку в рот и затягиваюсь, только сейчас осознавая, что пару мгновений назад её обхватывали губы Киллана. Красивые губы, стоит отметить. С ровным контуром, в меру пухлые, но совсем скоро они закостенеют в тонкие полосы, если Кроу не перестанет вечно злиться.
Странно, что он уступил, не задавая лишних вопросов. Мне захотелось в очередной раз испытать его, а теперь ума не приложу, что с этим делать. Навряд ли он думает, что я не умею пользоваться зажигалкой. И маловероятно, что он в курсе моего застарелого страха, о котором я не говорила ни единой душе, даже мозгоправу. Признать свою слабость – значит дать другому человеку преимущества, которые могут сыграть против тебя.
Неожиданно на мои плечи ложится пиджак, отчего я слегка вздрагиваю. Да, я потирала плечи ладонями, но этот заботливый жест Киллу совсем несвойственен. Порой я ощущаю острую необходимость в навигаторе, который направлял бы меня по нужному маршруту в запутанном лабиринте его мыслей.
— Надоело держать, — буркает на мой непроизнесённый вопрос. — И он помялся, поэтому я всё равно не стану его надевать. — В этом он весь. В жизни не признает, что в нём есть что-то хорошее. Как и я. — И забудь о том, что я сказал, — добавляет вместо извинений.
— Что я должна забыть? — подхватываю, притворяясь, что моя память уже обнулилась. Пока что у меня ловко получается создать видимость перемирия, а он ведётся.
Киллан усмехается и продолжает молча курить, глядя на проезжающие мимо машины. Мы живём в самом центре города на оживлённой улице, и мне это очень нравится. Здесь почти нет риска остаться без помощи в трудной ситуации.
— С тебя сто долларов, — преспокойно выдаю я, выбрасывая сигарету в урну.
— Чего-чего? — удивляется он с кривой ухмылкой.
Я, наконец, смотрю на него, чтобы полюбоваться негодованием.
— Ты прав, это мало. — Выудив из сумочки трусы, я показательно трясу ими перед его лицом. — Я только что сказала родителям, что они мои, поэтому с тебя сто долларов и ещё пятьсот сверху за сумку. На антисептик для рук, так и быть, сделаю скидку.
Киллан начинает громко смеяться, запрокинув голову. У меня нет времени ждать. Скоро спустятся Макс и Лили, и я не успею вытрясти из него бабки. Хватаю Кроу за предплечье, что сразу возвращает его на землю. Странно покосившись на мою ладонь, он заявляет:
