– Погоди, я хочу плюшку с вареньем, – сказал Тинк и полез в карман свободной рукой.
Старший брат начал терять терпение.
– Потом куплю, если хочешь. Пошли, – сердито велел он.
Тинк подчинился, бросив долгий, исполненный сожаления взгляд на бодрого толстяка, который щедро намазывал лежащие на подносе плюшки ярко-красным вареньем.
Добравшись наконец до выгона, дети уселись на траву и почти весь день наблюдали за состязаниями. По мере того как солнце склонялось к закату и тени удлинялись, люди становились всё разговорчивей. На закате обычно появлялись морские драконы, и тогда зрители облепляли утёсы, чтобы посмотреть, как они танцуют в лунном свете. Воздух буквально звенел от радостного предвкушения.
Тинк, к своему восторгу, заметил в двух шагах торговца, продающего черничные облипучки. Он уже потратил несколько монет, которые дала ему Ния, и Джаннер скрепя сердце поделился с братром мелочью, чтобы успокоить его ненасытный желудок. Тинк понятия не имел, что весь перепачкался тёмно-синим соком. Лили довольствовалась тем, что просто наблюдала за играми, почёсывая Малышу брюшко и бросая ему палочку. Окружающие не возражали, пока палочка случайно не залетела на игровое поле. Когда Малыш погнался за ней, один из игроков в «закинь мяч» (который неуклюже катился по полю, стараясь не коснуться ступнями земли) налетел на него и пропустил пас от другого игрока. Все гневно взглянули на Лили, у которой тут же вспыхнули щёки. Но как только люди заметили костыль, то немедленно смягчились, и игра пошла своим чередом. К счастью, Лили была слишком занята, ругая Малыша, чтобы заметить чужую жалость, иначе она бы расстроилась ещё сильнее.
Незнакомые лица вокруг радовали Джаннера не меньше чем игры. Он гадал, откуда приехали все эти люди, хотя некоторых выдавала одежда. Жители Торборо, например, одевались одинаково. Мужчины ходили в маленьких чёрных шляпах, длиннополых сюртуках, невзирая на жару, и штанах, натянутых почти до шеи. Пряжки поясов располагались лишь немногим ниже подбородка. Торборские модницы щеголяли в платьях с оборками и с узором в виде носов животных и в чёрных остроносых туфлях, таких огромных, словно ступни у них были полметра длиной. От этого на ходу женщины кренились вперёд. С точки зрения Джаннера, они походили на цирковых клоунов (о них он только читал), которые изо всех сил старались не казаться смешными. Кроме того, большинство жителей Торборо носили белые перчатки, поэтому, когда игрок забрасывал мяч, их аплодисменты напоминали скорее топот, чем хлопки. Ещё они кричали «Уй-ю-юй, беги домой к мамочке!», «Мазила!», «Фу-ты ну-ты!» и «Ай да молодчага!».
Длинноволосые обитатели Дагтауна наряжались не так причудливо, но их манеры сразу обращали на себя внимание. И мужчины и женщины громко разговаривали и оглушительно хохотали. Джаннер понимал, что некоторые словечки, которые они произносили, глубоко шокировали стоящих рядом жителей Торборо, однако дагтаунцев это не волновало. Они рычали, жадно пожирая еду, и так весело галдели, что трудно было относиться к ним с подлинной неприязнью.
Все незнакомцы в тот день служили Джаннеру напоминанием, что сам он никогда в жизни не покидал Глибвуд. Они воспламеняли его воображение и внушали мальчику страстное желание повидать мир. Но потом он слышал хихиканье Лили и рыгание Тинка и вновь вспоминал, что вынужден присматривать за братом и сестрой и томиться в ужасающе мирном маленьком городке – неизменно тихом, за исключением того дня, когда появлялись морские драконы.
