Она шла по безлюдной глибвудской улице, держа спину прямо и вскинув голову.
Из «Единственной гостиницы» доносился негромкий смех, фонари мигали жёлтыми глазами, а ветер носил в лунном свете облачка пыли, похожие на крошечных призраков.
Когда тюрьма осталась далеко за спиной, Ния заговорила:
– Я не знаю, что делала бы без вас.
При звуках родного голоса Джаннер ощутил огромное облегчение – как если бы до сих пор он плыл под водой, задержав дыхание, а мать вытащила его на поверхность.
– Я просто не знаю, что бы я делала, – повторила она. Ния опустилась на колени, притянула детей к себе и крепко обняла.
Лили обернулась и увидела, что к ней несётся Малыш. Он подскочил к девочке, скуля и бешено виляя хвостом, и принялся облизывать всех троих буквально с ног до головы. Лили прижала пёсика к груди и засмеялась.
– Где ты был, мальчик? – спросила она, нежно гладя Малыша. – Почему ты нас бросил?
– Мы с дедушкой не нашли вас на утёсах и стали волноваться, – сказала Ния. – Но там было столько народу. Но драконья песнь закончилась, и люди разошлись, а мы всё никак не могли вас отыскать. Мы побежали домой, подумав, что, может быть, разминулись с вами… – Ния нагнулась к чёрному пёсику на руках у дочери. – И тогда к нам прибежал Малыш. Он привёл меня к тюрьме… – она почесала Малыша за ухом. – Я велела дедушке сидеть дома. Он разнёс бы тюрьму по кирпичику и схватился бы с целой армией Клыков, но тогда нас бы просто убили, и всё. Поэтому я пошла одна.
– А откуда взялись драгоценности? – спросил Джаннер. – Ну, те, что нацепил на себя Гнорм?
Ния устремила взгляд в сторону тюрьмы.
– Я припрятала их на чёрный день, – ответила она и пристально посмотрела на сына. – Вот он и настал.
– Но где ты их взяла? – спросил Тинк. – Это же целая куча золота!
Ния вздохнула:
– Они остались от вашего отца. – Она повернулась к Джаннеру, явно намереваясь сменить тему. – Ох, сынок… – мать коснулась посиневшей окровавленной щеки мальчика. – Тебя били?
Джаннер кивнул.
Ния повернула голову сына к свету, чтобы лучше видеть, и поцеловала его в щёку.
Джаннер скривился и высвободился, хотя его обрадовало тепло маминого поцелуя.
– А ты как, детка? – спросила Ния у Лили.
– Всё хорошо, мама.
Малыш лежал на спине в пыли, высунув язык, и Лили чесала ему брюшко.
Тинк продемонстрировал матери шишку на голове. Ния поцеловала и её.
– А ты видела драконов? Видела, как они остановились и стали слушать, когда Лили запела? – спросил Джаннер.
Ния, похоже, испугалась, но быстро пришла в себя:
– Так это была ты, милая?
– Да, мамочка.
Ния улыбнулась и погладила Лили по голове:
– Ты пела очень красиво.
– Но почему драконы её слушали? – спросил Джаннер. Ния в ответ пожала плечами. – И почему Гнорм, взяв драгоценности, просто нас не убил?
Вопросы всё множились, и голова у него шла кругом.
Ния взяла Джаннера за плечи и пристально взглянула ему в лицо:
– Я сказала ему, что умею печь лучший мясной хлеб на всём побережье. И если он вас отпустит, я буду приносить свежую краюху через каждые три дня, как только личинки хорошенько отъедятся. Я сказала, что знаю секретный рецепт, для которого нужен пот свинозуба. Золото было нужно, просто чтобы привлечь внимание Гнорма. Клыки неравнодушны к украшениям[18].
– Ты умеешь печь мясной хлеб? – удивился Тинк.
– Нет. Но, видимо, придётся научиться, – с улыбкой сказала Ния. – Ну, довольно вопросов. Джаннер, что у тебя с шеей? – Она вновь повернула сына к свету и увидела ярко-красное пятно у него на шее – в том месте, куда попал яд Сларба.
