Открываю рот и тут же захлопываю его.
Черт бы его побрал, да. Я пряталась. И это прекрасно ему известно. Я сменила имя, фамилию, уехала на другой край страны и даже маме не сообщила куда именно. Первые два года звонила ей исключительно с таксофонов и ни разу, ни разу за восемь лет не приезжала в родной город, чтобы ее навестить. Да, я скрывалась, черт возьми. Скрывалась, наивно полагая, что он меня ищет. А он, выходит не искал. На тот момент, когда я решилась уехать, я уже была ему не нужна. Ведь если он так легко нашел меня сейчас, так же легко мог бы найти и раньше. Выходит, все зря.
– Нет. – Тихо отвечаю я, и опускаю глаза. Не хочу смотреть на его ухмыляющуюся физиономию. Но и выглядеть нашкодившим ребенком, которого журит всезнающий родитель, мне тоже не хочется. Поэтому я набираю в грудь побольше воздуха и задрав кверху нос спрашиваю. – Итак… Что тебе нужно?
Знаю, его приход не предвещает для меня ничего хорошего. Предчувствие скорой беды сжимает тисками грудь. Но я хочу знать наверняка, поэтому я просто стою, вопросительно смотрю на лицо напротив и жду ответа, который почти наверняка сломает меня.
Вадим не торопится отвечать, тянет время, будто хочет меня помучить. С минуту изучает мое лицо, затем отталкивается от стола и подходит ближе. Склоняется надо мной с высоты своего почти двухметрового роста и ровным голосом произносит:
– Мне нужна твоя помощь, Агата.
Мне кажется, что он всаживает пулю куда-то в район моего сердца.
Мне нужна твоя помощь, Агата.
Мне нужна твоя помощь, Агата.
Мои глаза расширяются. Чувствую, как сдавливает горло, огромный тошнотворный комок перекрывает мне кислород. Я не верю, что он это говорит.
Это удар ниже пояса.
Взорвавшаяся петарда в моей голове.
Пуля в моем сердце.
Он не может снова это делать. Сукин сын. Он не имеет права просить у меня помощи. Он не имеет права называть это так.
– Помощь?.. – Выплевываю я, чуть не задохнувшись. Не могу скрыть боли на своем лице, сцепляю зубы, чувствую, как раздуваются ноздри и дрожит подбородок. Я не заплачу. Я не заплачу. – Опять??? – Не могу контролировать дрожь в голосе. Судорожно вдыхаю воздух, чувствуя, как подгибаются колени. Смотрю в серые холодные глаза, не выдающие ни единой мысли в его голове, и тщетно пытаюсь взять себя в руки.
– Нет. – Отвечает Вадим, сжимая челюсть. Усмешка пропадает с его лица, теперь он выглядит серьезно. – Я хочу предложить тебе… работу.
Из моего рта вырывается истерический смешок.
– Работу??? Ты? Мне? – Повышаю голос, почти кричу. Я уже понимаю, что это конец. Я уже понимаю, что ничего не смогу сделать, ничего не смогу предпринять, но все еще надеюсь, что смогу поторговаться. – Ты предлагаешь… Предложение предполагает выбор. У меня есть выбор, Вадим? – С ненавистью выплевываю ему в лицо, подавшись вперед. – Я могу сказать «нет»?
Вадим не шевелится, смотрит на меня сверху вниз, и в его глазах нет ни снисхождения, ни жалости. Лёд. Холод. Мутное бесчувственное стекло. Пустое и хладнокровное.
– Нет. – Отвечает через несколько секунд. Твердо. Безапелляционно. Ставя точку.
– Конечно, нет. – Повторяю за ним, но уже тише. Обреченно опускаю плечи, отшатываюсь. Чувствую спазм в горле и жжение в носу. Я не заплачу. Не заплачу.
Мне больно. Мне очень больно. Но мне, как будто, этого недостаточно. И я решаю узнать, что он приготовил для меня на тот случай, если я буду упираться. Я хочу знать, чем он будет мне угрожать. Хочу знать, стал ли он еще большим чудовищем за эти восемь лет. Я хочу, чтобы он окончательно упал в моих глаза. Я хочу его ненавидеть. Еще сильнее. Всегда.
