Но в разговорах с иностранцами Нила Тихарева иной раз выносило на браваду. Те и впрямь готовы были верить, что перед ними диссидент, дождавшийся своих лавров.
В случае с Вацлавом Дубом обошлось без рукоплесканий. Он был поляком и жил при советской власти – и в общем знал что почем не хуже любого русского. Он вообще проигнорировал реплику и скривился в тонкой насмешливой улыбке:
– В общем главное приорити – уверенность. Уверенность в завтрашнем дне. Это всегда важно. И чтобы не было врагов.
– А у нас она есть. – Тихарев сполз на край кресла и, чтобы не съехать по скользящей вниз, уперся – напряг мышцы коротких мощных ног. Хлопнул Шварца по коленке: – Так ведь, Семен?
– Полная. Полнейшая. В нашем деле без гарантий нельзя.
Тихарев хотел проводить Вацлава до машины один, но вездесущий Шварц тоже скользнул в провожатые. Нил сначала и не отдавал отчета, зачем ему надо было остаться на минутку наедине с поляком. И только после того как тот сел в большой серебряный «мерседес» их представительства, который помчит его в аэропорт, в близкой памяти директора ДЕЛЬТАНЕФТИ всплыли последние слова поляка…
Был первый день марта. Московское небо заволочено жарким серым саваном выхлопов. Плюс пять. Ручьи. Где-то справа ухнула под ноги прохожим пудовая сосулька. Слышался смех соседских бездельников из охраны и шоферни. Все оживало в природе… а Нил Тихарев чувствовал, как у него отнимаются ноги…
Конечно же, есть в эритроцитах у поляков и кичливость, и похвальба, и пустого трепа хватает… Но Вацлав Дуб, как считал гендиректор ДЕЛЬТАНЕФТИ, был одним из лучших образчиков нации. Безусловно сдержан и беспредельно корректен. Любил красивые жесты и был немного позер, поскольку обладал отменной фигурой и аристократической (возможно, военной) выправкой. Но на слова был скуп и незатейлив. Красив, как манекен или некий биоробот – таких клонировать. Нет – он и слова лишнего не скажет всуе…
Уже падая на заднее сиденье «мерса», поляк им кинул через дверцу:
– Мы часто ищем дружбу в бизнесе или невольно рассчитываем на дружеские отношения. Но друзья в бизнесе – такая же редкость, как преданная жена-красавица. Мне не один раз попался такой Сальери, всегда готовый прибежать ко мне с паленкой. Так, кажется, плохая водка по-русски?
– Я-я, это по-русски. – Махал ему ладошкой Шварц, зачем-то пародируя немецкий акцент.
Все это было только что – пять минут назад. А сейчас Нил Тихарев по прозвищу Откат, грузный человек с отечным лицом и кожей серого гранита, тянется за второй кряду сигаретой… его рука дрожит, а левое нижнее веко трепещет. Кто не знает языка намеков, тот не добьется в жизни многого. Нил Тихарев и сам любил иносказания, но оброненное только что полячеком потрясло его до самого фундамента души, рассчитанного на семибальные встряски.
Вацлаву Дубу уже кто-то «слил» информацию о том, что случилось вчера за две с лишним тысячи верст отсюда – у заиндевевшего полярного черта на куличках, в северной кладовой углеводородов…
Но этого мало. Никто бы так запросто и не попытался выболтать Дубу свежие новости из ДЕЛЬТАНЕФТИ, если бы не было какого-то замысла или умысла, если бы за этим не было какой-то незримой стратегии или схемы.
Такое могут «слить» только в целях информирования о готовящихся кардинальных сдвигах.
И Вацлав Дуб предложил проницательности гендиректора ДЕЛЬТАНЕФТИ довольно прозрачный намек на то, что тому стоило насторожиться и проявить обеспокоенность. Он мог бы и промолчать, но все же намекнул. Интересно – из ехидства или из личной симпатии? Личной симпатии между ними не было, это ясно как день. Как ясно, впрочем, и то, что Вацлав Дуб – не пересмешник. Тихарев терялся в догадках.
