– Я уже говорила, почему нет, – учтивым тоном обращалась она к кому-то, кто, несмотря на отказ, все равно настаивал на своем.
– Лучезарная, но ведь это глупость! Зачем вы отказываетесь от любой искры симпатии? – не менее учтивым, но более настойчивым тоном возражал ей чей-то мужской голос. Раниеро сощурил глаза и уверенным шагом направился в сторону раздающихся голосов к высокому раскидистому дубу в центре сада. Издали заметив, как хрупкая на вид белокурая эна в белой тунике обходит дерево, преследуемая по пятам навязчивым ухажером, Раниеро качнул головой, решив вмешаться.
– Что ж, тогда я повторюсь, искра симпатии засияет лишь тогда, когда найдется храбрец, который сразится с моим братом на дуэли и одолеет его в честном поединке, – уверенно заявила Люция, продолжая обходить дерево, чтобы кавалер ее не видел и не мог нагнать. – Таков был мой с ним уговор, и я не собираюсь его нарушать даже ради столь одаренного барда как вы, лучезарный!
– Эти сложности как тернистые стебли на пути к счастью, вы их взрастили своими руками и лишь вам дано их уничтожить! К тому же лететь на заставу ради дуэли… Это… Это…
Заговорившись и засмотревшись на крону дуба, словно пытаясь найти в позолоченной листве нужное слово, чтобы закончить свою фразу, незнакомец вдруг врезался в преграду, которой оказался Раниеро. Будучи на голову выше ухажера Люции, Раниеро презрительно усмехнулся.
– Вам улыбнулась удача, – холодным тоном произнес Раниеро, скидывая на траву походный мешок. – Я сам прилетел.
Услышав знакомый голос, Люция оббежала дуб и застыла на месте, увидев своего старшего брата.
– Нэро! – воскликнула она, засияв от счастья.
Радостных чувств Люции по поводу возвращения ее защитника потенциальный ухажер не разделил. Бард, не обладающий никакими умениями, кроме дара красноречия, в дуэли с опытным воином не вынес бы и одного удара, что, видимо, вдруг ярко представил и испуганно отошел в сторону.
– П-простите, лучезарный!.. П-пожалуй, я п-поищу свою искру взаимности в другом м-месте… – промямлил он неловко, поспешно улетев из сада. Проводив неудавшегося кавалера Люции недобрым взглядом, Раниеро чуть не упал от неожиданности.
– Нэро! Я так скучала! – в полете ринувшись на Раниеро, Люция крепко к нему прижалась и закрыла обоих крыльями.
– Здравствуй, Лучик! – неловко улыбнувшись, сказал Раниеро. Он успел отвыкнуть от своего сокращенного имени, ведь только Люция с самого детства называла его Нэро, что со временем стало ее почетным правом и нерушимой традицией. Наконец осознав, что действительно вернулся домой, Раниеро тихо рассмеялся и стиснув Люцию в объятьях, покружил ее на месте.
Люция не хотела отпускать Раниеро и поцеловала его в щеку, заулыбавшись при виде ярко засиявшего узора, появившегося на его коже в месте поцелуя.
– Я тоже очень скучал, – произнес Раниеро, засмотревшись в яркие серые глаза Люции, вдруг блеснувшие от слез.
– Ну не на-а-адо, не плачь, – протянул Раниеро, уже зная, из-за чего расстроилась Люция.
– Два новых шрама, один глубокий! – возмутилась Люция, повиснув в объятиях Раниеро, и обиженно надула щеки. – Ты не даешь лекарям себя вылечить во время боя! А я бы и не спрашивала разрешения!
– Именно поэтому ты прислужница королевы, а не рядовой лекарь на заставе, – заявил Раниеро, плавно опустив Люцию на землю. – Мне проще получить пару ран, чем потом писать семье погибшего лекаря, что он не вовремя кинулся спасать мне лицо от шрамов…
