— Светелкина, я все видела! Ну и мужика ты себе отхватила, какие ноги! — сказала подбежавшая ко мне Лариска.
— Это не мой мужик, я просто помогла ему выбрать подарок в коллекцию матери, а ты сдуру чуть его не разорила. И вообще, куда ты исчезла, когда мы пришли? — строгим голосом «яжемать» спросила я Лариску.
— Ой, ну прости, прости меня, ви-нова-а-а-а-тая я! Я никуда не исчезла, меня познакомили с итальянцем, просто не стала тебе об этом говорить раньше времени. Он такой симпатюлька, но по-русски ни бум - бум! — тараторила она. — А потом я выхожу в зал, а ты там с «прынцем», ну я и не удержалась, решила узнать, насколько твой хахаль богат.
— Узнала? А если бы он не купил блюдо — денег не жалко бы было?
— Ну не злись… Пожертвовала бы на благотворительность. Папик еще даст, — весело произнесла Лариска. — Он телефон твой взял?
— Нет. Он дал мне свою визитку и пригласил к себе на работу.
— Светелкина, это шанс! «Дай гляну», —она протянула руку за визиткой. — Богуславский Феликс Александрович, — томным голосом прочитала Лариска. — Надо брать!
— Кого брать? — я сделала вид, что не поняла, о чем она.
— Ты идешь работать в его компанию, и это не обсуждается, — твердо заявила она.
— Как скажешь, только объясни, зачем мне это?
Ответ Лариски меня рассмешил.
— Сказка — это когда выходишь замуж за чудовище, а оно оказывается принцем, а быль — это когда наоборот. Так думала лучшая женщина на свете, — серьезным голосом сообщила подруга.
Я поняла, что это опять мысли Раневской, не выдержала и расхохоталась.
— Ларис, он не чудовище и не красавец, он просто Богуславский Феликс и мой будущий потенциальный работодатель.
***
Через неделю я позвонила Феликсу и возглавила PR- отдел в его компании.
У Лариски с итальянцем не сложилось, так как, проявляя заботу о подруге, я подняла на уши весь интернет и выяснила, что симпатюлька «глубоко» женат. Она горевала ровно два часа, не больше, в очередной раз вспомнив спасительные слова Раневской о чудовище и принце.
9. Глава 9
Зазвонил айфон…
Его звук нарушил тишину в квартире и разбудил мирно дремавшего Ромку.
«Кошмар, кошмар», — начал орать он во все попугаичье горло.
Я взяла телефон в руки и чуть не выронила его. На экране высветилось «Иван-дурак».
«Даже не подумаю! Какая наглость! Он еще смеет мне звонить!» От негодования я швырнула телефон в подушки и набросила на них одеяло.
Ромка никак не умолкал: «Ночь-полночь никакого покоя».
Я подошла к клетке и накинула на нее темную шаль. Попугай замолчал. Есть такая особенность у Ромки — молчать, если клетка накрыта чем-то темным.
Я металась по комнате и никак не могла успокоиться: теперь меня мучило любопытство. «Что случилось? Зачем он мне звонил в такой поздний час?» Мои размышления были вновь прерваны звонком. «Не дождешься, до понедельника, друг мой!» Но «друг» ждать до понедельника не хотел, а все звонил и звонил.
Наконец я сдалась. Гордо тряхнув своей красивой и умной головкой, подошла к кровати и, откинув одеяло с подушками, взяла телефон. На синем экране «пританцовывало» и мигало «Лариска».
— Да…
— Светелкина, ты почему не берешь телефон? Я уже хотела звонить сто двенадцать! Как твое лицо? — с осторожностью спросила она.
— Вашими молитвами, — ответила я одной из фраз бабули.
В отличии от Лариски, до беспамятства любившей Раневскую, восхищавшейся ее красотой в молодости и в связи с этим постоянно цитирующей ее фразы в своей речи, я никого не идеализировала. Но бабуля была выше всех идеалов! Образованна и набожна, а еще красива, как богиня, несмотря на преклонный возраст.
