Ворвавшись в главный зал на первом этаже, мы с Кихиро попинали друг друга немного, выпуская напряжение, и разошлись по комнатам. Спрашивать он так ничего и не стал, за что я была невероятно ему благодарна. Я вообще очень часто говорила ему спасибо, но только не вслух. Так и сейчас, бросив взгляд на удаляющегося высокого брюнета, прошептала беззвучно: «Спасибо, Кихиро Кариме».
Вернувшись в свою комнату, я снова разделась до белья. Осторожно сняв артефакт, бросила его в кресло. Наскоро умывшись в небольшой лохани, уже наполненной холодной водой, вернулась в комнату и снова остановилась перед старинным зеркалом. Каждый раз, когда я смотрела в него, мне казалось, что за стеклом есть другой мир и другая Тарина смотрит на меня сквозь прозрачную поверхность.
– Ты счастлива? – спросила у той другой сари Лексан. И получив в ответ ее грустный вздох, прошептала: – И я тоже.
До самого утра я так и не смогла уснуть, занимаясь самым страшным грехом, на который была сейчас способна. Я вспоминала прошлое. Все то, что привело меня сюда, на грань нашего мира. Все то, с чем была связана фамилия Мэхор.
В итоге к утренней побудке к моему ужасному характеру добавились полное отсутствие сна и головная боль. В большой зал-столовую я вошла, вколачивая каблуки тяжелых сапог в каменный пол. С двух сторон от меня тут же черными тенями встали Кихиро и еще один страж, такой же высокий, как и ассуриец. Только в отличие от гибкого, словно ивовый ствол, Кариме, он был широкоплеч и монументален. Гора мускулов – именно так его можно было охарактеризовать в двух словах. Ярко-рыжие волосы, в отличие от моих натуральных, уходили в оранжевый. Возраст Йодера Ворка уже перевалил за тридцать пять, и потому он мог позволить себе отпустить бороду. Его тело было расписано десятками разноцветных узоров, каждый из которых говорил о его семье и былых победах. А еще его кожа хранила следы поражений и их, слава Низшим, было меньше.
Йода был моим вторым помощником – серьезным и вдумчивым, опытным и очень внимательным следопытом, выросшим в горах.
Остановилась рядом со своим местом за большим деревянным столом, тоже, кстати, предметом невероятно старым. Заняв свой стул и с любовью погладив старую деревянную поверхность, не поворачиваясь к Кариме, спросила:
– Ты еще жив?
– Как и вы, сари, – ответил он мне спокойно и, плюхнувшись на свое место по правую руку от меня, потянулся к блюду с черным хлебом.
– Этот гаденыш все же уговорил вас, сари, напиться?
– Угу, – тяжело вздохнула и придвинула к себе тарелку с крупяной кашей.
– Я тут кое-что узнал о нем, – набивая рот хлебом и протягивая руку за куском мяса, произнес Кихиро.
– О ком? – тут же донеслось слева, и рыжий гигант застучал ложкой, размешивая мед в своей тарелке с кашей.
– О Мэхорах.
Кто бы знал, чего мне стоило не подавиться. Ведь и правда гаденыш! Знал, что я не буду это с ним обсуждать, и решил вывести меня на разговор вот таким образом, подключив Йоду.
– Говнюк ты, Кихиро, – ответила ему спокойно. – Говори уже.
– По одним данным его сослали сюда за какую-то великую провинность. Из-за чего – выяснить мне не удалось, – делая большие и громкие глотки сладкого липового чая, поделился информацией Кихиро, – по другим он кого-то ищет.
Я замерла. Только на секунду, на один удар сердца, чтобы в следующее мгновение продолжить невозмутимо завтракать.
– И какой из вариантов истинная причина? – пробасил Йодер.
