— Кир купается. Можешь заглянуть поздороваться.
— Вот спасибо. Премного благодарен, что разрешила.
Не показываю, как меня цепляет эта перепалка. Просто молчу. Очень надеясь выглядеть невозмутимой.
Женя на пару минут заглядывает к сыну, обещает дождаться его из ванной.
Возвращается ко мне уже с закатанными по локоть рукавами белоснежной рубашки.
Ну что ж. К сыну, значит, к сыну… Оба предназначенных мне вопроса я игнорирую.
— Ты меня специально не замечаешь?
— Муж меня бросил. Замечать некого, — безразлично роняю через плечо.
— Кать, — неожиданно мое запястье оказывается в плену. А лопатки уже прижаты к стене. — Ты насчёт работы подумала?
— Ммм… — почти утыкаясь ему в шею, втягиваю приятный запах. — Те самые духи, что я тебе на двадцать третье дарила?
Шепотом обжигаю смуглую кожу. Придвигаюсь ещё чуть ближе. Намеренно дышу ему в ухо, даже не осознавая, что уже приподнялась на носочки.
Отмечаю, как дёргается его кадык.
Женя резко напрягается. Его настроение неуловимо меняется. Супруга будоражит моя близость. И это мгновенно окрыляет. Во мне ликует брошенная женщина и кричит некая степень ехидства, когда я строгим тоном отсекаю попытки мужа погладить меня по талии.
— Мужчина. Вы для меня посторонний. Нечего распускать руки.
Ещё немного и челюсть супруга полетит на пол. Женя безропотно шагает назад, потрясенно окидывает взглядом мою фигуру, неосознанно задевая жадным взором грудь.
Смотрит в глаза.
А я продолжаю раскладывать белье.
— Так что ты с работой решила?
— Я устала. И обсуждать важные вещи сегодня уже не могу.
— Это что, проблема? Нормально ответить?! — взрывается почти бывший супруг.
— А это точно ты говоришь? А то Женя, которого я знаю, не привык разговаривать. Он сразу за чемоданы. И проблема решена. Да?
Невинно хлопаю ресничками.
А Женя сжимает кулаки, пряча руки в карманы.
— Ты мне ответишь или нет? Будешь и дальше полностью отдавать себя работе? Или изредка будешь вспоминать, что у тебя есть муж.
— Кто бы говорил. Сам в пробках больше времени проводишь, чем со мной.
— Катя! — надвигается на меня. От Жени веет опасностью, а вспыльчивость вот-вот себя проявит.
— Я. Не собираюсь. Ничего. Обсуждать сейчас.
— Хорошо! Когда ты хочешь поговорить?! — повышает голос. — Завтра в девять утра? Или может у тебя в обед три минуты появится? Вечером, наконец, найдёшь для меня время?! Когда, Катя?!
— Этот вопрос я буду обсуждать в приемлемой обстановке. И приемлемым тоном. Только так.
Отворачиваюсь, отправляясь за новой порцией белья на гладильной доске.
Муж раздраженно перекрывает мне дорогу.
— Это в какой-такой «приемлемой»? Нотариуса позвать?!
— Можешь в ресторан меня пригласить. А я подумаю. Согласиться или нет.
Женя напрягается еще сильнее. Хватает ртом воздух, но не произносит ни слова.
— А дома тебе не разговаривается? — с сомнением мотает головой.
— А дома я морально отдыхаю. Так что выбор за тобой.
— Хорошо! — соглашается. Прям смилостивился надо мной. — Пошли в ресторан. Обсудим там.
Вот это сюрприз!
— Ой, это так неожиданно, — округляю глаза, прижимая к груди зелёную наволочку сына. — Я даже не знаю. Мне надо подумать.
— Кать, можно не паясничать?
Я в шоке. Все, оказывается, так просто?!
— Когда в моем забитом расписании появится окно, я тебе обязательно позвоню.
— То есть… я должен аудиенции у собственной жены ждать?! Может, мне на коленях еще поползать?
— Ой, нет, вот этого не надо, я только недавно полы вымыла, — вру нещадно. Ну и что? Зато эффект вон какой бомбический. — Ещё испачкаешь ненароком…
