А ещё она плачет. И это напрягает. Женские слёзы всегда вгоняли меня в ступор, а повидал я их немало...
– Ты за что извиняешься? – кладу руки на перила и смотрю вдаль на огни Сан-Диего, мимо которого мы сейчас проплываем.
– За то, что подошла, – Роуз всхлипывает и прижимает ладони к лицу. – За танец.
Я поворачиваю голову и хмуро смотрю на девчонку.
– Ничего такого ты не сделала, если разобраться.
– Прости, Рид. Я была так зла на него...
– Что решила поиграть у него на нервах. Верно? – вскидываю я бровь. – Идея с поцелуем – дерьмо. Не знаю, чем ты думала.
– Извини... не знаю, что на меня нашло.
Качает головой и шмыгает покрасневшим носом. Выглядит сейчас такой маленькой, беззащитной и слабой... Хочется реально пожалеть.
– Спасибо, что вмешался, – смотрит на меня с благодарностью и пытается успокоиться.
– Лерой не прав, – пожимаю плечами. – Не стоило ему идти за тобой.
Роуз делает глубокий вдох.
– Взбесился. Просто стоял и смотрел так, будто желает мне смерти.
– Ты ждала какой-то другой реакции? – невесело смеюсь я.
– Да ничего не ждала...
Мы молчим какое-то время.
– Рид, когда я говорила, что ты мне нравишься, я не лгала, – зачем-то опять начинает она.
– Я уже всё сказал тебе, – устало тру переносицу и разминаю шею.
– Да я не о том... – смущается и опускает глаза. – Просто ты – единственный, кто не осуждает меня за то, что несколько лет назад я поступила так, как посчитала нужным.
Она начинает перебирать браслет на запястье.
– Это твой выбор.
– Всем кажется, что он был неверным.
– Роуз, какое тебе дело до чужого мнения? Это ведь твоя жизнь. Я его предупреждал, что всё будет именно так.
Онил поднимает на меня потухший взгляд.
– Ещё тогда?
Я киваю. Не вижу смысла обманывать. Я всегда был уверен в том, что у них ничего не получится. Интуиция и здравый смысл...
– Ты ведь был с ним, когда... когда он... разбился на машине?
– Да, мы с Джулианной приехали на место происшествия почти сразу. Хорошо, что это случилось при въезде в город.
Я вспоминаю тот вечер. Помятый, горячо любимый додж друга и его самого, сидящего на земле с сигаретой, зажатой меж подрагивающих пальцев. Благо, уцелел и не получил существенных травм. Пожалуй, только одну. И виной тому явно не дтп...
– Мне так жаль, – она прячет лицо в ладони. – Я теперь понимаю почему мне было так тревожно... Я пыталась звонить ему, его маме, сестре, но потом получила от неё одно неприятное сообщение и...
Онил опять вздыхает, качает головой и поворачивается ко мне.
– Он ненавидит меня, да? – спрашивает, нервно сглатывая.
Анализировать чужие чувства – занятие глупое и поистине бессмысленное. Что в голове у Картера – знает только он сам.
– Перебесится со временем, – только и могу сказать я.
Смотрю на то, как с её ресниц по щекам стекают слёзы, и как-то погано на душе становится. Наверное, потому что я тоже помню, как начинались их отношения: шарики, цветы, признания мелом на асфальте, ночи на крыше под звёздами. Картер в то время реально сам на себя не был похож. Но продлилось это недолго...
– Дженнифер говорит, что я сама во всём виновата. Она на его стороне. Всегда была. Считает, что я сама всё разрушила. Так и сказала мне.
Я киваю и печально усмехаюсь. Ну кто бы сомневался, вообще не удивлён. И параллель небось провела.
– Я не могла бросить всё во Флориде, не могла вернуться домой и не хотела, чтобы он упустил свой шанс на успешное будущее. Тогда мне казалось, что единственный выход – это расстаться с ним. Понимаешь?
