Судя по коротким ответам, пастухи жили в небольшом кишлаке в трех с половиной километрах на северо-запад. Моджахедов и солдат, воюющих настороне нынешнего правительства, у них нет. Когда же Гаджиев спросилпро русских, видел ли он их в этом районе, брови старика сдвинулись к переносице еще больше, а взгляд стал не просто недоброжелательным, а злым и непримиримым. При этом он что-то отрывисто сказал и резко отвернулся.
– Русские про русских сами должны знать, и больше он отвечать на их вопросы не будет, – перевел слова старого афганца младший сержант.
Казанцев попытался еще допросить подростка и выяснить все-таки, по каким дорогам производится переброска грузов со стороны иранской границы, но мальчишка продолжал молчать, а Гаджиев сказал, что это бесполезно, – раз старик отказался говорить, бача (парень) уже тоже ничего не скажет.
Сергей задумался. – Давать сигнал в Центр об обнаружении группы на этом этапе, когда не только не выполнена задача, но сами еще толком неопределились на местности, – значит, во-первых, расписаться в собственном бессилии; во-вторых, нельзя даже дать координаты их местонахождения для съемки; в-третьих, из Центра запросили бы подробности, а узнав, что из-за такой мелочи, как двое пастухов, Казанцев поднимает панику, его бы просто не поняли. Ну и самое главное, что уже сама погода не позволяла снять группу. Кроме снега и низкой облачности, с севера начал задувать еще и крепкий ветер, поднимая в воздух и кружа только что выпавший снег, так что ни о какой съемке сейчас и речи не могло быть. С другой стороны, ничего не сообщая в Центр, попытаться в этих условиях выполнить поставленную командованием задачу, когда через час, максимум через два, об их группе будет знать вся округа – это значит сразу же обречь группу и выполнение самой задачи на безусловный провал.
При обнаружении разведывательно-диверсионной группы местными жителями в ходе выполнения ею боевой задачи, они «убираются» и желательно без шума, криков и выстрелов, – это аксиома тактики действий спецназа любой страны на чужой территории. И игнорирование этими элементарными положениями инструкции грозит, как минимум, большими неприятностями для группы, особенно если это поставило под срыв выполнение этой задачи.
Поэтому при любом раскладе пастухов придется ликвидировать – это было ясно и обсуждению не подлежало.
Так думал старший лейтенант Сергей Казанцев, глядя на этого, даже красивого в своей ненависти к оккупантам, старика и на парнишку, который в этой жизни ничего не успел ни познать, ни увидеть и уже, по-видимому, не успеет.
– Что будем делать, товарищ командир? – спросил подошедший Орлов. – Второй дозор прибыл. Тарасов докладывает, что в трех – четырех километрах на север-северо-запад в долине находится кишлак, судя по всему – их, –кивнул он в сторону пастухов, – а мимо него на запад в сторону Ирана проходит хорошо накатанная дорога, сейчас только припорошенная снегом. Они обошли кишлак стороной, так что замечены не были.
– Так, теперь все становится на свои места, – подумал Казанцев. – Значит мы на верном пути, и поэтому другого варианта, как продолжать работу, нет.
Он раскрыл карту.
– Все сходится. Давай, сержант, команду на выдвижение.
Орлов взглядом задержался на пастухах-афганцах и вопросительно посмотрел на командира.
– Давай, Саня, давай, – и Сергей махнул рукой в сторону иранской границы, – выдвигай группу на запад. Головной дозор вперед, азимут магнитный – ориентировочно триста градусов, на пересечение с обнаруженной дорогой.
