На качелях любви - страница 13

Лешка поймал мой вздрагивающий мизинец, наклонился и судорожно прижался к нему губами. Очень мило получилось, немного эротично. Гад, он еще и рефлексирует. Даже не знаю, как поступить в такой ситуации. Если выдернуть руку, Лешка обидится. Одним неосторожным движением я нанесу несчастному мужчине еще одну рану. А у него и без этого душа кровоточит. Продолжить сцену? Нет, невозможно вынести происходящее без смеха. Я пошевелила пальцами, но они были прижаты намертво, будто их прихватило клешнями какое-то заморское чудовище. Не выдрать, крепко спаяно.

– Леш, с тобой все в порядке? – сказала я, наклоняясь к соколовскому лицу.

Но нет, он не плакал, Лешка смеялся, его плечи судорожно вздрагивали от смеха. Неужели опять вышла ошибка по теме рефлексий и страданий? Не может быть...

Ведь мой эксперимент давеча прошел успешно. Я же научилась проникать в мужские души. И не могла сейчас ошибиться.

– Дашка, ты такая глупая, ведь я стырил это письмо у Динки нарочно, – корчился от смеха подлый Соколов.

– Ты украл его специально, чтобы заманить меня в свою берлогу? – воскликнула я, выдергивая руку из Лешкиных тисков.

– Д-да, ты бы не пошла ко мне без повода, – заскакал на одной ноге самый последний негодяй города Питера.

– Скотина, – прошипела я.

Не обращая внимания на скачущего жениха из категории бывших, я подскочила к столу, выхватила измятый, засаленный конверт из кучи бумаг и гордо выплыла из обители одинокого страдальца. Мне не хотелось нарушать ход эксперимента. Если соколовская душа томится от непонимания, значит, так ей и надо. А сцена с умильным чмоканьем моих пальцев, скаканье на одной ножке от приступов нарочитого смеха – это представление в пользу обездоленных. Это не для меня. Дарья Добрая обладает возвышенной душой, известное дело.

– Соколов, ты – скотина! – крикнула я на прощание.

В ответ раздался угрюмый смех. Страдалец отмывал на мне обиду. Только на пятом этаже я немного успокоилась. Никакой беды не случилось. Бывший жених решил поглумиться над гордой невестой. Но мои глубокие мысли о взаимоотношениях мужчины и женщины в период разрыва были прерваны самым невероятным образом. Навстречу мне мчалась сама Марина Егоровна. Она широко раскинула полные руки, будто собиралась объять необъятное, то есть зацепить меня вместе с коридором. Но мы не поместились в обхвате ее гостеприимных рук. И Марина Егоровна открыла клапан и выпустила воздух, то есть сменила гнев на милость.

– Даша, тебя же все ищут. Начальство хочет слопать тебя на десерт, – сказала добрая, как солнце, начальница и насильно потащила меня в приемную.

Меня захватили в плен, женщина-захватчица вела в штаб живого и ценного «языка». При этом она держала меня за шкирку. За переговорным столом сидели люди. Их было много. И не сосчитать за один раз, я принялась было, но сбилась и плюнула, разумеется, мысленно. Какая разница, сколько народу желает вкусить исхудавшего тела неудавшейся журналистки. Зимин сидел в сторонке, скромный такой мужчина, в мою сторону даже не посмотрел, видимо, моя потрепанная персона не интересовала генерального. Нынче все любят удачливых, успешных, продвинутых, а с неблагополучными не желают знаться, видимо, боятся заразиться. Обморочное состояние не проходило, в моей голове все шумело и трещало. Это от голода. Пока я осваивалась в чуждой мне обстановке, меня посетила очередная гениальная мысль. Однажды я услышала по радио интервью с одной знаменитостью. Довольно известный человек, изрядно поживший и много испытавший, сказал, что для повседневной жизни требуется много энергии. И у него есть редкий рецепт для выживания. Нужно купить килограмм парного мяса, полкилограмма сварить в малом количестве воды, получив крепкий бульон, а вторую половину зажарить до появления крови. С огня снять, съесть и запить кровавый бифштекс двумя стаканами бульона. После этого нужно часок-другой подремать. В результате таких непростых процедур в организме забьет ключом кипучая энергия, будто внутри открылся живительный родник. Одним махом можно уложить на лопатки всю редакцию. Пусть только попробуют слопать Дарью Добрую. Сразу получат отпор. Придется опробовать рецепт. На этом месте в мои размышления вмешалась суровая реальность. Причем довольно грубо.