Сцепляемся взглядами. Примагничиваюсь к зеленым глазам и не могу оторваться от них, кажется, целую вечность. Там плещутся агрессия, желание и тоска. Манящее сочетание, которое только дополняется рассеченной бровью и припухшей явно не от страстных поцелуев губой. Свежие повреждения и застарелая тоска. Интригующая комбинация.
─ Очень жестко, ─ холодно поясняю я, продолжая тонуть в зеленых омутах.
─ Тогда два шота водки, ─ тут же «переобувается» он, нагло ухмыльнувшись.
─ Что такой побитый? ─ киваю я сначала на рассеченную бровь, а потом ─ на вспухшую губу.
─ Отбивал свою любовь, — шутит хмуро, в тон моему сегодняшнему настроению.
─ Кажется, мы подружимся, ─ одариваю я его улыбкой обольстительной стервы и тут же решаю взять нового знакомого на слабо: ─ Мне нужно сходить «попудрить носик».
─ Тебя подержать, пока будешь пудриться? ─ не дает он мне спуска, а от улыбки обаятельного гада внизу живота приятно теплеет.
─ Ага, ─ томно произношу я и, призывно виляя бедрами, шагаю в туалет, который тут смежный, и удобен для некоторых действий развратного характера.
Знаете, чем мажорный клубешник для избранных отличается от лоховского? Думаете, элитным бухлом и рукастым барменом, который жонглирует бутылками, как циркач на арене? Неа, все такое же разбавленное, да и криворукое «чудо» за стойкой бьет бутылки, как нечего делать. Может, дело в особом антураже? Тоже не угадали. Иногда такой колхоз в оформлении, что, мама дорогая, как это развидеть? Сдаетесь? Отличие в туалетах. Шикарных туалетах с просторными кабинками, где можно и сексом заняться и дорожку «снежка» с комфортом пустить, хотя это не мое. Ладно, почти не мое.
Вот только мы не в самом блистательном заведении, и единственный «плюс» здешнего туалета в том, что мальчики и девочки не очень-то разделены. Мой провожатый деликатно испарился где-то по дороге. Хм, прошаренный мальчик: дал даме фору, чтобы та поменяла трусы и поправила макияж. Смываю с губ остатки помады и подкрашиваю ресницы водостойкой тушью. Если чутье меня не подводит, то мне обеспечены сладкие слезы и съеденная помада. Что до белья, то оно всегда развратное и дорогое. Неприлично дорогое. Мало ли что.
Занимаю кабинку в глубине туалета и жду, в нетерпении постукивая каблуком по загаженному полу. Дверца распахивается, словно от удара ноги, и чуть не слетает с петель. Наши взгляды сплетаются, словно языки в глубоком поцелуе, и я понимаю, что сейчас меня «отдерут» так, что мало не покажется.
Входит, заполнив мощными плечищами все крохотное пространство, и прижимает меня к мешающемуся сзади унитазу. Запускаю руки под футболку и принимаюсь пальцами изучать пресс, на котором можно белье стирать, такой он рельефный и твердый.
─ Как звать? ─ хрипло шепчет он, продолжая нагло вглядываться в мои глаза, словно не на быстрый перепих пришел.
─ Аглая, но какая тебе разница? ─ осаживаю наглеца, но это его только раззадоривает: сильная, большая рука оплетает талию и притягивает к анатомическому совершенству.
Мое бедро тут же натыкается на твердое и воодушевляющее возбуждение.
─ Собираюсь внести тебя в список, ─ ухмыляется он, вероятно, полагая, что эта шуточка меня дико обидит. Мне плевать, даже если у него и, правда, из заднего кармана торчит блокнот побед.
─ А мне кого записать в свой километровый список? ─ одариваю его самой своей токсичной и презрительной улыбкой.
