На службу пойду через окно. Ну и что, что второй этаж? Сейчас простынь порву и полезу. Поди, не одна простынь у капитана? Вот, дом какой большой. Богатый. Даже вазы по коридорам ненужные натыкал. На мою голову. В общем, посидела, попереживала, пожалела себя. Умылась, оделась. Что дальше делать – не знаю. На простыне Зося спит, на службу опаздываю. Решила, что стоит проведать обстановку.
Приоткрыла дверь и посмотрела в щелочку. Не видно ничего. Но, вроде, тихо. Открыла дверь пошире и вытащила голову. Напротив двери, сложив руки на груди, стоял слюнявый.
-Ну, я предлагаю, все же, познакомиться. – произнес он.
Засунула голову обратно и закрыла дверь. Как быть? Знакомиться? А что я, собственно, теряю? Поправила одежду, пригладила волосы. Потом подумали и взлохматила их обратно. Что это я переживаю и прихорашиваюсь? И почему я должна нервничать? Он меня напугал до усра… нервного тика, а я краснею???
Накрутив себя до стадии «не будите во мне зверя, особенно тушканчика», со всей дури толкнула дверь и сделала шаг вперед. Дверь, встретившись с препятствием в виде рук, сложенных на груди этого головореза, сделала шаг назад, ровно в мою сторону, в этот раз встретившись с моим носом. Нос хрустнул. Что-то потекло из него.
Страшное место. Еще нигде и никогда мне не было одновременно дико стыдно и дико больно.
-Позвольте, я открою. – сказал этот образец деликатности и открыл мне дверь. -Пока вы еще в сознании, представлюсь, Роберто. Отец Зоси.
Потом он проводил меня в столовую и принес мокрое холодное полотенце. Я вытерла лицо от крови. Нос распух. Нарвала бумажных салфеток и напихала в ноздри. Все лучше, чем из него будет бесконечно течь.
Задумалась. Это ж как я выгляжу? Волосы взлохмачены, нос разбит, опух, из ноздрей бумага торчит. Дальше падать, в глазах окружающих, некуда.
-О! А фингалы у тебя откуда? – спросил капитан, бодро заходя в кухню.
А нет. Есть куда падать, есть.
7. Расследование
За завтраком сидела и слушала, как разговаривают капитан и отец Зоси.
-И вот она – показывает капитан на меня пальцем – спасла Зосю, забрав ее с кладбища.
-Кто? – переспрашивает папаша.
-Она. – капитан тычет в меня.
-Кого спасла? – снова папаша.
-Зосю спасла. -капитан.
-Нашу Зосю? – папаша.
-Нашу. – капитан.
Я, в это время, меланхолично жевала кашу и, в принципе, была согласна с Роберто. Я, после моего сегодняшнего фееричного представления с демонстрацией трусов и нападением двери, тоже бы сильно сомневалась в том, что я могу кого-то спасти. Вот убиться, да. А спасти, сомнительно.
Но мои мысли занимали не только эти неутешительные выводы. Меня мучил вопрос, как я в таком непотребном виде явлюсь на службу? Нет, ну, конечно, пережить можно было бы. Со мной на практике и не такое случалось. Знаете ли, практически вся нежить с прибабахом. То глаз тебе вырвать захочет, то волосы на паричок себе слямзить. Поэтому, по поводу синяков и разбитого носа, я не заморачивалась.
Заморочилась я с вопросом, как выйти в таком виде из дома капитана? Из своего дома поскакала бы бодрым галопом. В конце концов, всегда можно сказать про несчастный случай в стенах родной обители. А когда ты выходишь в таком виде, под утро, из дома молодого и неженатого мужчины, все, на твоей репутации можно штопать дыры крупными стежками. Даже представлять себе не хочу, что подумают люди о нашей совместной ночевке.
