И было на этой территории все, что требовалось для существования в небольшом городке: цирюльни, трактиры, лавки, харчевни. И тут же под открытым небом торговли всем, что только можно предположить: спичками, салом, спиртным, табаком, ведрами, продуктами, подложными паспортами, тряпьем, ворованными и перешитыми вещами. Если украденная одежда попадала на Хитровку, можно было с ней попрощаться. В многочисленных закутках и подпольных заведениях их перешивали многочисленные «мастера» и вещь начинала свою новую жизнь.
Братья и Авдеев шли за Ферапонтовым по каким-то длинным темным переходам. Если бы не последние лучики заходящего солнца, которые проникали в маленькие грязные оконца где-то высоко под потолком, вообще ничего не было бы видно. И то Ферапонтову приходилось ежеминутно предупреждать:
– Здесь ступенька прогнила, здесь дырка в полу, осторожно. Опять какую-то гадость разбросали, ироды. Осторожнее господа, тут пригнуться нужно, не ушибите головы.
Никто не попался навстречу. Только слышны были шорохи со всех сторон, как будто кто-то осторожно крался.
Было страшно, и оба брата незаметно нащупывали в карманах оружие, опасаясь, что его придется применить. Наконец, остановились возле какой-то перекошенной двери со следами взломов и ударов. Ферапонтов резко ударил кулаком, а потом зычно проорал:
– Зинка, отворяй, едрена вошь. Живо. Не то дверь выломаю!
Женщина, которая вышла навстречу, казалась непомерной рыхлой, жеманной и слишком нарядно разодетой для этого района:
– О-о-о! Петр Петрович! Какими судьбами! Давненько не виделись, – женщина притворно-радостно взмахнула руками.
– Закрой рот, Зинаида, если не хочешь видеться чаще в участке.
– А что так, Петр Петрович? Случилось что? Зачем я могу пригодиться в участке? – женщина кокетливо повела плечами. – Может, я могу пригодиться этим красавчикам, которых вы привели?
– Зинаида, еще раз предупреждаю: отвечать только на мои вопросы. Прекращай эти свои глупости, – Ферапонтов отодвинул женщину с дороги и кивнул остальным мужчинам идти за ним.
– Ой, а что так? Это обыск, Петр Петрович? Так у меня все в порядке. Я законопослушная гражданка, – Зинаида разговаривала с Ферапонтовым, а заодно жеманно подмигивала всем мужчинам попеременно.
– Зинка, хватит. Заарестую я тебя. Язык у тебя во рту не помещается, балаболит не к месту. Все, пошли, – и городовой первым шагнул в помещение.
Прошли по узкому коридору, заставленному каким-то барахлом, спотыкаясь и отпихивая то, что попадалось под ноги. Зинаида шла позади и что-то взволнованно шипела. Авдеев, шедший последним из мужчин, слышал тихое: ирод, аспид зловредный.
Ферапонтов, не оборачиваясь, рыкнул:
– Зинаида, я слышу все.
Женщина замолчала.
В довольно большой комнате, в которой не было двери, обнаружилось несколько девушек. Они чинно сидели по лавкам, спрятав глаза, и качали на руках детишек разного возраста. Еще несколько совсем маленьких детей лежали на лавке и сидели на полу. В глаза бросилось, что дети были завернуты в ужасающе грязные лохмотья и казались слишком тихими и спокойными. Они безучастно смотрели перед собой, даже не отреагировав на вошедших. Запах грязи, немытого тела и нечистот стоял невероятный.
– Это все девушки, которых я приютила по доброте душевной, Петр Петрович. На улице с детишками подобрала и теперь вожусь с ними, кормлю да пою. Они все хвалят меня и благодарят за кров и заботу. Так, девушки?
