– Эй, малой, иди сюда, копеечку дам.
– Чего, дяденька?
– Есть у вас тут на деревне мужики, которые вольными возчиками страждущих возят?
– Есть, дяденька. Только ужо который день на казенной станции с лошадьми плохо, все к вольным идут. Не знаю, возьмется ли кто везти.
– Думай, парень. Еще денежку получишь.
– Может, Лукашка Оглобля возьмется? Кажись, он ужо приехал.
– Где твоего Оглоблю найти?
– Да вот дойдете до церквы, а за ней сразу будет Лукашкин дом, у него большая береза рядом с домом.
– Ну, спасибо, малой. Держи.
Авдеев сунул мальчику две монетки, и они втроем оправились искать дом Лукашки Оглобли.
Лукашка был тощ, мал ростом и нисколько не соответствовал своему прозвищу. Зато жена его Аксюта была выдающихся статей – высокая, грудастая, дородная. Увидев чужих людей во дворе, она безошибочно определила:
– Лукашка, подь сюды, до тебя господа пришли. Видать, у казенных опять чтой-то случилось. Никого из вольных в деревне не осталось, все разъехались.
Когда на крыльце показался босой щуплый Лукашка с неказистой бороденкой, Павел тихонько присвистнул:
– Вот так Оглобля. Его самого не придется везти?
Мужик обвел своих гостей мутным взглядом, почесал затылок и изрек:
– Ехать чё ли?
– Да, нужно ехать. У нас дорога дальняя. Боимся в распутицу попасть.
– Энто да. В распутицу ехать никому не хочется. Далеко ли собрались, господа?
– В Иркутск нужно.
– Эвона, в Иркутск, значить, – мужик опять вздохнул, – Дальше можно нашим обчеством доехать. С рук на руки будем передавать, без задержки поедете. От свата, как говорят, до брата. Самовар и горячее поснедать будет. Так-то ладно вам?
– Ладно, Лукашка. Сколько денег стоить будет?
– Сколько? А сколь не жаль, – мужик жиденько рассмеялся, потом серьезно сказал – три копейки серебром верста. Не боись, лошадки у всех бодрые, довезем вмиг. А то и вправду погодка портится ужо. В сильный дождь попадете – никто не захочет везти. Там только по казенной надобности выезжают.
Авдеев махнул рукой:
– Ладно, Лукашка, едем. Только где бы нам поесть перед дорогой? На почтовой станции ничего нет, а животы уже к спинам приросли.
Мужичок меленько хихикнул:
– У них никогда ничего нет. У Кузьмича своей бабы нет, вот он и сам как попало снидает, и проезжающих голодом морит. Говорили ему, чтобы не баловал, а то начальство как узнает про такой непорядок, вмиг места лишит и жалованья. А так-то давай расчет до следующей станции, и будут вам и самовар, и пироги, и штей миска. У нас, то есть, вольных возчиков, такого, чтобы седоков своих голодухой держать, не бывает.
Бабы-то с вами едут, то есть мамзели? Для них сластей нет, а так брюхо набить всегда есть чем.
– Нет, женщин с нами нет, мы щам и простым пирогам будем рады, а то все запасы уже подъели. Верно, парни?
– А ну и ладно, господа хорошие. Ладно так-то.
Пока Лукашка с Авдеевым занимались расчетами, Николай не мог не подмигнуть улыбчивой хозяйке, уж очень ему нравились такие женские стати. Кажется, она немного удивилась этой вольности, но внесла свою лепту в разговор:
– Не сумлевайтесь, довезет Лукашка. Он у меня лихой да быстрый!
Ребята с некоторым удивлением смотрели на Лукашку, который лихим и быстрым не казался, но возчик принял комплимент от жены как должное и довольно крякнул.
Затем он получил оговоренную плату от Авдеева и крикнул жене:
– Аксютка, корми господ. Поедем сейчас. И узелочек приготовь, как обычно.
