На краю ночи - страница 8

Джером. К. Джером сказал:

«Смех и вздох, поцелуй и прощание – вот и вся наша жизнь».

Да! Это так!

И в этот момент она заплакала…

Как мне ее успокоить? Что сказать? Разве можно подобрать слова… «Ну что мы можем сделать» или «C’est la vie «… Идиотизм… Он откусил шашлык, сделал глоток вина, упал и умер! Вот и все! И его не стало…

Интересно, если бы он знал, что это его последний день, (как это страшно, «последний день»), как бы он его провел? Все равно пошел бы в шашлычную? А ведь у него наверняка жена, дети… И жизнь…

Что бы каждый из нас сделал в последний день жизни?…

– Успокойся… – тихо сказал я … – Мы ведь действительно ничего не можем сделать…

– Знаешь, что сказал Сэмюэл Батлер…

– Что?

– Он сказал: «Истинная жизнь человека – та, о которой он даже не подозревает».

Ты понимаешь, как это страшно… Если он (и она показала на шашлычную) так и не узнал, что такое жизнь… И никогда уже не узнает… И знаешь, почему?

– Знаю…, – тихо сказал я, но она не слушала, она отчаянно крикнула:

– Потому что его больше нет!!!

И чтобы ее как-то успокоить, я прочитал ей М. Волошина.

Было тихо и солнечно… Мы шли молча, и каждый думал о чем-то своем… А я думал… Почему смерть несет с собой отпечаток какой-то таинственности, даже мистичности?

Наверное, это потому, что ее непредсказуемость, ее неожиданность, ее неизбежность ведет нас за пределы нашего разума, и потому нам кажется, что это наказание за наше непослушание в этом мире.

Смерть – это не противоположность жизни. Смерть – это ее конец! Смерть – это процесс, процесс и борьба живого и неживого.

В психоанализе есть теория о том, что любой живой организм стремится вернуться к неживому, неорганическому состоянию, то есть у любого живого организма происходит постоянная борьба жизни и смерти…

И только в фантастических рассказах мы можем повернуть вспять этот процесс.

Иногда мне кажется, что возникновение религий – это реакция на размышления о смерти, и невозможность постичь, что жизнь заканчивается таким вот непонятным образом.

На мой взгляд, существование других миров – самая интересная тема для размышления. В иудаизме, например, говорится, что может существовать множество, великое множество разных миров, но только один из них считается самым главным, и это мир тот, в котором мы живем. Поэтому Тора говорит нам о жизни именно в этом мире, а не в будущем.

Другие религии обещают всем блага, прощения и наказания в следующей жизни (в раю, в аду) и очень много описывают жизнь после смерти, чтобы как-то заинтересовать нас. Но мне кажется, Б-г на самом деле хочет, чтобы мы творили добро только потому, что это разумно, а не для вознаграждения после смерти.

И поэтому Б-г хочет, чтобы о будущем заботился только Он, а мы должны заботиться о том, как нам исправить этот мир и себя в нем!

А теперь роман, который может случиться только в Одессе.

В одной книге прочитала упражнение для уставших глаз (меня это заинтересовало, так как у меня на работе очень устают глаза). Так вот, нужно ладонями закрыть глаза и широко их раскрыть в полной темноте, вспоминая лучший момент в жизни. Делая это упражнение, я вспоминаю Каролино-Бугаз, вечер после костра, звёзды, море и тебя, еле различимого в темноте. Тебя я только чувствую. Ты – это губы, запах сигарет и твоего любимого коньяка. Я очень рада, что ты случился в моей жизни, но не надо было читать мне свои рассказы… Ох! Не надо было. Уже вечер, но я до сих пор нахожусь под впечатлением, я ничего не могу делать, кроме как писать, и то, по-моему, очень бессвязно, 25 минут… Как быстро они пролетели, но как много я узнала о тебе! Ты мне недавно приснился, приснился очень плохо, я очень хотела тебя увидеть, я испугалась, я думала, что ты заболел и хотела прийти к тебе домой, но я боялась, думала, что ты женат, это меня и остановило. Я верю в сны. Как хорошо, что я тебя увидела! У меня, наверное, был страшно глупый вид. Когда ты позвонил, мне сказали, что звонил Ржавый. Я сразу поняла, что звонил ты. У меня больше нет Ржавых. (А у кого они есть?). Я даже не удивилась, как будто так и должно было быть. Она, секретарша, по-моему, удивилась больше, чем я. (Что это за имя такое, Ржавый? – спросила она). И мне показалось, что она позавидовала…