– Да, поехал я, Валя, ты прав. – Александров тяжело встал со стула и пошел к двери.
Как же изменило человека горе! За три дня Серега постарел на десять лет, даже походка изменилась, плечи ссутулились. Что делать? То, что действовать необходимо, понятно как дважды два, но с чего начать? С какого края? Знакомых милиционеров нет. Проблемы он досконально не знает. Черт! Давно не чувствовал себя таким беспомощным. Чубов нажал на кнопку селектора и вызвал секретаршу.
– Слушаю вас, Валентин Иванович. – Уверенный и спокойный голос подействовал целительно.
– Анюта, отмените, пожалуйста, все встречи на сегодня. Телефонные звонки тоже исключите. Меня ни для кого нет, кроме Сергея Владимировича и Алексея Николаевича. И вызовите мне машину.
– Хорошо, Валентин Иванович. – В голосе секретарши угадывались нотки удивления.
Но сдержалась, маленькая, никаких лишних вопросов. Вот и умница. Стоп! А ведь у этой Анюты то ли муж, то ли брат, то ли деверь-шурин имеют отношение к милиции. Да-да, помнится, в прошлом году она отпрашивалась как раз на День милиции. Что-то там у них намечалось вроде семейного праздника. Чубов снова нетерпеливо нажал на кнопку.
– Зайдите ко мне, пожалуйста, Анна Евгеньевна.
Вот так и бывает по жизни, не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Только что собирался мчаться в никуда, толком не зная, что предпринять, лишь бы как-то действовать, а тут у его милой Анны Евгеньевны родной брат оказался аж подполковником Московского уголовного розыска. Анюта – молодец, выдержка железная. Ни одного лишнего вопроса не задала. Тут же из его кабинета позвонила родственнику и попросила помочь хорошему человеку. Отлично, первый шаг сделан. Уже легче. Подполковник согласился с ним пообедать. Есть с чего начинать, а это самое важное.
В таком деле без совета профессионала не обойдешься. Что он знает о наркотиках и наркоманах? А практически ничего и не знает. Только то, что показывают по телевизору. В силу своей занятости он смотрит телепередачи крайне редко, может с трудом вспомнить рекламные ролики про клинику Маршака. И запомнилась эта реклама вовсе не потому, что он интересовался этой проблемой, а, скорее, из-за фамилии, знакомой и любимой с детства. Наркотики, зависимость, падение и распад личности, гибель – это всегда происходило с кем-то далеким, вникать в суть вопроса не было ни желания, ни смысла. Выработался определенный стереотип восприятия, казалось, что его лично эта беда никогда не коснется. Законченный народ эти наркоманы, вот и все. Вызывали они, скорее, не жалость, а чувство непонимания и некоторую брезгливость.
Это сейчас любой школьник легко разбирается в многочисленных смертельных препаратах, а особо одаренные элементарно способны изготовить всякую дурь из безобидных лекарств, которые легко купить в любой аптеке. Их поколение эта страшная чаша миновала. И использованные шприцы на лестничных клетках не валялись. По крайней мере, ни он сам, ни его однокурсники представить себе не могли, что можно уколоться и забыться. В основном этим баловались детки богатых родителей да богема грешила, по неясным, мутноватым слухам.
А тут Антон. Эх, Антоха, чего тебе не хватало в жизни, олух ты царя небесного? Что же ты, ребенок, творишь? Чубов вдруг понял, что разговаривает сам с собой. В голове творилось невероятное. Преследовало стойкое ощущение, что внутри черепной коробки взорвалась граната. Он, взрослый, рациональный и уравновешенный человек, не мог взять себя в руки, задавал вслух риторические вопросы. Горечь, обида, бессилие переполняли его, мешали спокойно дышать и соображать. Вот тебе и можно все исправить, советчик хренов. Теперь главное – дожить до обеда с милиционером. Столик заказан, подполковник согласен – это сейчас главное.
