Они расцеловались, ощущая солёную влагу на щеках друг друга. Алея поняла, что улыбается сквозь слёзы. Мать и дочь сели, держась за руки.
– Я так скучала за тобой, мама! – молодая женщина положила голову на колени Ланиоки и почувствовала, как та пальцами зарывается ей в волосы.
Покой обуял кхари, покой, которого она была лишена долгие годы, когда её душа словно томилась не на месте, споря с сердцем и разумом. Алея с удовольствием так и осталась бы сидеть, обнимая колени матери и закрыв глаза.
Но тут в светлицу ворвалась целая ватага родичей, каждому из которых подавай блудную девчонку Алейку. Она встала им навстречу, понимая, как сильно выделяется в своих штанах и рубахе, с кинжалами у пояса, привезёнными ещё с Лардим-Азрая.
– Алея! – с порога завопила тётка Марфа. – Я до последнего не верила, что ты вернёшься, дитя!
Сестра отца шумно протопала в комнату, распихав локтями остальную родню. Там остались ждать своей очереди на объятия две старшие сестры Алеи и её младший брат, который за прошедшие года вырос и возмужал, превратившись из несмышлёного пацанёнка в полноправного княжеского гридя. Там же стояли другие тёти и дяди, племянники.
Марфа картинно обняла кхари, словно принимая её под своё крыло, и той не осталось ничего иного, кроме как сделать ответный жест, хотя большого удовольствия от этого она не получила. А потом на неё посыпались охи и вздохи, возгласы, объятия, вопросы, слёзы, смех, новости, и наконец Алея почувствовала, что она в Златолучье, а не пролетела мимо него, оказавшись в какой-то другой стороне, лишь до боли похожей на родину.
И все на неё дивились и поражались, невольно сравнивая молодую девушку, которую помнили с новой Алеей, от которой лурийского остался только внешний облик, да и тот отдавал иноземщиной. Слишком у неё острый взгляд, слишком горделивая осанка, да и оружие женщине ни к чему, тем более копьё, которое услужливые работники принесли на половину воеводы и его семейства.
И это всё несмотря на позднюю ночь на дворе. Казалось, никто не собирался ложиться спать, всем хотелось спросить у Алеи ещё что-то, узнать, как она жила, чем занималась в Исебаре, какую службу несла в императорском дворце. Ответить на все вопросы было просто невозможно, а тем более они очень близко по теме подбирались к Барах-Дину, вспоминать о котором сейчас было не место и не время. К тому же Алея смертельно устала и держалась на одной только силе воли, понимая, что не может просто так прогнать родню и улечься спать. Пусть и на полу.
– Ну всё, довольно, дорогие мои, – прервала нескончаемый поток удивления и вопросов Ланиока, видя, что дочь держится из последних сил. – У вас ещё будет время, чтобы узнать подробности, а сейчас Алея устала. Она долго летела и ей пора отдыхать.
Родня разочарованно выдохнула, но покорно направилась к выходу. И только Марфа задержалась, сказав напоследок:
– Надеюсь, завтра ты оденешь подобающее платье, дитя. Эти штаны и рубаха совершенно не подходят для дочери первого воеводы!
– А что будет завтра? – не поняла Алея.
Её веки уже так отяжелели, что она была готова уснуть, сидя и не раздеваясь.
– А хоть бы и ничего, – припечатала тётка. – Что ж теперь до старости будешь, как мужик ходить?
– Князь завтра устраивает пир в честь вашего возвращения, доченька, – вставила слово мама.
– И там будет много знатных молодцев! – добавила Марфа. – А нам ещё Алейку замуж отдать надо.
