Денис записал мой номер, подмигнул и удалился, оставив меня размышлять над собственным поступком.
Ведь он мне не понравился. Ни тогда, ни сейчас. И вряд ли после завтрашней встречи я продолжу общение с ним.
– О, а ты чего стоишь? – спросила Ларина, обойдя меня со спины.
– Тебя потеряла, – ответила я задумчиво.
– Так я там Палину встретила. Сидит с сестрой у барной стойки.
Я не ответила, продолжая размышлять над сотворённым. В груди поселилось странное ощущение, и оно мне совсем не нравилось.
На следующий день, пребывая на работе, я поймала себя на том, что сильно нервничала. Начальник, заметив моё состояние, сначала просто косился, а в момент, когда меня начало конкретно потряхивать, посмотрел поверх очков и укоризненно покачал головой, потому что в этот момент я расставляла на стеллаже очень дорогие вина, а стремянка, что служила мне лестницей, имела свойства покачиваться, чем усугубляла и без того не очень хорошую ситуацию. Одно неловкое движение – и премия моя канет в лету.
– Альбина, всё хорошо? – участливо спросила менеджер Лера, перебирая ценники.
– Да, – кивнула я. – Просто странное, неприятное предчувствие.
Девушка пожала плечами и улыбнулась:
– Чего бы у тебя на уме ни было, не накручивай себя. Всё будет замечательно.
О моей беременности в магазине узнали все, когда я принесла справку от гинеколога. Больше всего был шокирован Николай Степанович. Особенно когда девчонки спросили про свадьбу, а в ответ получили моё тихое: «Свадьбы не будет».
Кажется, с того дня, когда про беременность узнала, я так ни разу не нервничала. Ну, кроме того дня, когда Денис решил, что ему всё можно.
Нахмурившись, я достала из коробки новую бутылку, прочитала название, нашла ценник и разместила на полке. Сосуд едва втиснулся, но я точно знала, что раздвинуть ряд и высвободить хоть каплю места не получится, а отступать от планограммы – себе дороже. Маркетинговый отдел подобного самоуправства не прощал, потому старался выверять всё до миллиметра, которого иногда просто не хватало на полках магазинов. Поговаривали даже, что у них точно такое же оборудование в офисе стоит.
Я снова посмотрела на увлечённого проверкой кассового журнала начальника и тихо спросила у Леры:
– Что у него с настроением?
Девушка проследила за моим взглядом, усмехнулась и едва слышно ответила, боясь, что кто-то может подслушать:
– Жена с утра уже прилетала. Требовала разблокировать кредитки, грозила разводом и судом. Как думаешь теперь, что с настроением?
Николай Степанович был мужчиной красивым и правильным. Старше меня всего на семь лет, он казался более взрослым. Человеком, на которого всегда можно положиться, чем все наши девочки беззастенчиво пользовались, считая его не то братом, не то отцом, который всегда подскажет, поможет, подбодрит. Я хоть и знала его около года, но всё равно относилась весьма прохладно, хотя ни разу не видела, чтобы он смотрел на кого-то из коллег с недвусмысленным интересом. И это подкупало.
Начальника же угораздило жениться на женщине примерно моего возраста. И если изначально, как говорили девчонки, она была вполне себе милой девушкой, то со временем стала жеманной особой, пропадающей в салонах красоты, на что сам Николай Степанович поначалу закрывал глаза, потакая прихотям жены. А потом… Потом это дошло до абсурда и блокировки кредиток, когда Олеся Валерьевна перешагивала все допустимые пределы терпения, казалось бы, этого непробиваемого мужчины. Но даже в этой ситуации начальник умел достойно держать лицо и не скатываться до банальных криков, чем лично у меня вызывал к себе уважение. Потому что на его месте я бы давно прибила эту неугомонную женщину с синдромом ониомана.
