И Костя... Внутренне содрогаюсь, вспоминая обескураженное выражение его лица. Сердце болезненно сжимается, а в горле растет горький ком разочарования. Неужели для нас это конец? Как я объясню ему все это?
- Ты не имел права говорить так о нашей... связи, - смело начинаю я, когда Максим заводит двигатель.
Несколько секунд он молчит, а когда начинает говорить, мне вдруг страшно хочется испариться.
- Ты моя жена, а не уличная девка, - его темнеющие гневом глаза бросают мне вызов. - Это называется брак, а не связь.
- Я бы сказала Косте сама, - возражаю я. - Позже. И не так.
- Ты бы не сделала этого так, как нужно, - чеканит он каждое слово. - А я не собираюсь смотреть сквозь пальцы на то, как ты флиртуешь с другими мужиками.
- Я не флиртовала! - от негодования я начинаю задыхаться. - Костя мой друг. Лучший друг.
- Он тебя хочет, - неприязненно произносит Максим, и без какого-либо логического перехода добавляет: - Где твое кольцо?
С бьющимся где-то в районе желудка сердцем я смотрю на голую руку. Кольцо я сняла, как только вышла утром из квартиры. Носить его кажется мне предательством собственных ценностей, и я даже не думала, что Андрееву есть до этого дело. Но, судя по тому, как напряженно он сверлит меня взглядом, его это более чем интересует.
Неловко расстегиваю рюкзак и из кармашка на молнии достаю тонкое кольцо. Вернув его на палец, поворачиваюсь к Андрееву и язвительно интересуюсь:
- Доволен?
Вместо ответа он надменно поджимает губы, отчего кожа на его скулах натягивается и под ней отчетливо выступают напряженные желваки.
- Что это за мероприятие? - спрашиваю я, после пятиминутной тишины.
Андреев упрямо молчит.
- Я не одета для светского выхода, - добавляю я, демонстративно складывая руки на груди.
Только сейчас он нехотя поворачивает голову и окидывает меня взглядом, который скользит от воротника свободной белой рубашки до края синих джинсов с завышенной талией и ремня с массивной пряжкой.
- Нормально. Если бы твоя одежда была неуместна, я бы не взял тебя с собой.
Взял. Слово-то какое дурацкое. Словно я мешок, который он может прихватить, проезжая мимо.
- Интересно было бы узнать грань уместности в твоем понимании, - запальчиво произношу я, кипя от негодования. - В следующий раз я постараюсь одеться так, чтобы тебе не пришлось брать меня с собой.
- Я тебе этого не советую, - обманчиво мягко говорит Андреев.
И все. Он так и не сказал, куда мы едем. На мой выпад тоже, по сути, не отреагировал, а мне сейчас очень хочется устроить с ним словесную дуэль.
- Тебе доставляет удовольствие вести себя со мной таким образом? - теперь мой голос похож на шипение змеи.
- Каким образом?
- Ты знаешь.
Максим впервые за десять минут смотрит мне прямо в глаза, удивленно приподнимая свои густые брови.
- Просвети меня.
- Грубым, собственническим, подавляющим, - перечисляю я.
- Я не собираюсь тебя подавлять, Влада, мне это не нужно. Если тебе кажется, что я был груб с тобой - я прошу прощения. Что до собственности, - Максим делает многозначительную паузу. - Ты - моя. Чем быстрее ты к этому привыкнешь, тем лучше для тебя.
- Я не твоя собственность, - яростно возражаю я.
- Твой отец продал тебя, а я купил, - напоминает он холодно. - И, кстати, деньги, чтобы закрыть свои долги, он уже получил.
Я отворачиваюсь. От грубой правды на глаза выступают слезы обиды, в груди кипит боль и негодование.
- Я сказал это не для того, чтобы тебя задеть, - вдруг произносит Максим. - Я просто напоминаю тебе правила.
