– Давай позавтракаем, а потом я расскажу тебе о войне предков, – произнес Волтуар, перекладывая книги с маленького стола на письменный.
Завтракали молча, сидя на диване в полуметре друг от друга. Я украдкой поглядывала на него, старалась присматриваться к красоте и игнорировать рога, удлиненные коготки и хвост с тонкой кисточкой. Впрочем, либо зелье действовало безотказно, либо внезапная забота Волтуара располагала, а может, я просто начала привыкать к нему. Разглядела в нем человечность, несмотря на внешнее различие. К змеиным, слишком ярким глазам я точно успела привыкнуть. В конце концов, у Ромиара волчьи глаза и пепельная кожа пугали сильнее. Или это просто воздействие тяжелого и опасного нрава Вольного… Все они ужасны. Все.
Вольный. Наверное, теперь только он стоял между мной и Волтуаром. Не давал забыть о себе, приходил в сновидениях и просил поговорить с ним, позволить объясниться, а мне никак не удавалось согласиться. Словно голос отнимался, а тело не слушалось. Я часто просыпалась в момент, когда его кожа плавилась и стекала по щеке бурой массой, пачкала шею, разъедала плоть – и он умирал задыхаясь. Гораздо страшнее, чем было в реальности. К тому же я прекрасно понимала, что чувствую к нему. Вспоминала наши разговоры, его намеки, голос, зелено-карие глаза, в которых всегда таилась хитринка. Даже просто от воспоминаний мурашки бегали по коже, я невольно обнимала себя, стараясь представить его объятия. Его прикосновения.
– Если ты поела, я вызову слуг, пусть уберут все.
Волтуар улыбнулся, застукав меня за подглядыванием. Я опустила голову и кивнула, отставив чашку с цветочным чаем.
Он снова поднялся за камнем призыва, негромко полюбопытствовав:
– Сейчас тебе нравится, как мы проводим время?
– Да, почтенный… – закусила губу, глядя на его спину, и почти сразу исправилась: – Да, Волтуар.
– Есть какие-то пожелания?
Он на мгновение обернулся, и в его глазах едва ли просматривались ласка и забота. Я зажмурилась, опуская голову, чтобы спрятать лицо под упавшей челкой. Так ли интересно ему рассказывать кому-то историю Фадрагоса? Не ради этого он возится со мной.
– Нет, благодарю. Мне все нравится, – как можно убедительней сказала я.
– А вот у меня пожелания есть, – мягко произнес он перед тем, как открыть дверь служанкам.
Я не рискнула спрашивать о пожеланиях при посторонних, а когда мы остались наедине, он подошел ко мне и подал руку. Взявшись за нее, поднялась и затаив дыхание наблюдала, как Волтуар с удобством усаживается на диване. Не сопротивлялась, когда он потянул меня за руку. Мне не оставалось ничего, как только сесть на его колени, стараясь подавить опасения, дрожь, и смириться с накатившим теплом и легким головокружением.
– Обнимешь меня? – спросил он, аккуратно убирая мою косу за спину. – Или так не принято в вашем мире?
Я выдавила из себя улыбку и положила руку ему на плечо. Взгляд цеплялся за наросты, спрятанные под волосами Волтуара, где кожа покрывалась мелкими рубцами, дальше твердела и плотно огибала начало светлого рога.
– Тебя что-то смущает? – спросил он, и моя улыбка против воли стала виноватой.
Можно ли шан’ниэрду сказать, что меня, человека, смущают его отличия от человека? Насколько оскорбительно для них такое признание?
– Просто интересно, как вы спите, – утаила я истинные причины. В походе успела насмотреться на спящего Ромиара. – Цепляются ли рога… Наверное, опять неприличные вопросы задаю.
