– Четыреста пять миллиметров ртутного столба, – задумчиво произнес он, постукивая пальцем по столу.
Так он сидел какое-то время, размышляя над тем, возможно ли такое и как проверить его догадку и узнать давление, но потом вдруг вспомнил, что на стене за его спиной есть судовые часы, термометр и барометр. Когда Марти перевел взгляд на прибор, то ужаснулся. Его шкала заканчивалась на значении семьсот двадцать, а под этой цифрой указывалась расшифровка значения – «буря», но стрелка барометра лежала еще ниже.
«Этого просто не может быть», – не поверив своим глазам, он снова выглянул в иллюминатор, где увидел уже привычную картину – умеренные волны, крепкий ветер, гнавший шхуну без устали, и ясное небо. Все указывало на то, что его теория верна или барометр вышел из строя. Марти все больше убеждался, что его недомогание – это недуг альпинистов. Горная болезнь в отличие от морской могла убить. Размышления прервал стук в дверь. Стучали нарочито и Марти показалось, что в удары вложили немало злобы.
– Выходи! – прорычал Итан.
Наконец-то настал долгожданный для Марти момент, который он называл расставанием, когда ему предложат покинуть шхуну по-доброму. Воображение Уоррена рисовало мрачные и безжалостные сюжеты, в которых он обязательно погибал в одиночестве, но всегда умирал по-разному. Возможно, Итан позвал Марти для чего-нибудь другого, но на фоне истязаний его разума уничижительными мыслями, в голову пришло лишь это предположение.
«Если моя теория верна и вода поднимается до небывалых высот – не важно, где я умру. Возможно, сдохнуть в одиночестве куда лучше, чем сгинуть в компании мерзких, эгоистичных, прогнивших насквозь дрянных людей. Умереть быстро, наслаждаясь живописным видом…». Он тряхнул головой, словно избавляясь от глупых мыслей: «Каким видом? Везде вода» – изгой накинул куртку, обулся и вышел из каюты. На самом деле не всех на борту «Лилит» Марти считал потерянными и никчемными. Даже Итан по мнению помощника капитана при других обстоятельствах мог бы быть совершенно другим. «Человека меняет жизнь, его окружение, а еще страхи. В сложившейся ситуации каждый из нас подвержен смертельному риску. Каждый день… каждый час… каждое мгновение… но самое тяжелое – это гнетущая перспектива. Безмятежно дрейфуя в мире волн, где еще недавно была земля, создается ощущение подобное тому, какое возникает у могилы, куда только что опустили гроб – осознание неминуемого приближения своей очереди».
На борту «Лилит» всю навигацию ощущалось напряжение, а пугающая неизвестность лишь усиливала накал.
Пока Марти не вышел из каюты, он представлял команду, выстроившуюся в узком проходе кают-компании. Люди недружелюбно, а Итан враждебно, посматривали на него, но в действительности все оказалось иначе. В кают-компании – небольшом тесном помещении с крохотными иллюминаторами – собрались все. Члены экипажа, бросив вахту, развалились на диване, огибавшем широкий стол. Только Итан, склонившись над столешницей, подпирая голову руками, уставился на Марти. Сначала Уоррену показалось, что команда подверглась морской болезни, хотя этот факт насторожил его. Из всех двенадцати человек симптомы морской болезни проявлялись у троих – Джессики, Кары и Агаты, не считая Марти, но в данный момент все до единого были обессилены, бледны и тяжело дышали.
– А я думал вы уже и забыли про меня? – Марти заговорил первым.
