Чародейка кивнула, и ее повели к выходу.
– Мама! – окликнул Андаир.
Вилора оглянулась еще раз. Их взгляды встретились и, хоть они ничего не говорили друг другу, в то мгновение было сказано многое. Самые важные вещи были сказаны, потому что любовь умеет говорить без слов.
– Я знал, что это сработает, – сообщил Ласий Андаиру.
– Треклятый ты выродок, – ругнулся Бессон, силясь приподняться.
– Заткнись, недобитый кусок дерьма, – огрызнулся палач. – Тебя вообще не спрашивают. Разве вы способны оценить шедевральную работу мастера? Мне пришлось несколько недель готовить почву, расшатывать ваши нервишки, бить по больным местам, чтобы в этот прекрасный миг все сошлось. Все свершилось. Эта дура все мне расскажет и я, наконец, получу повышение, избавлюсь от вас и уеду из этого мерзкого места.
– У тебя, крадуна недоделанного, и друзей что ли нет, раз ты нам все это рассказываешь? – угрюмо поинтересовался Андаир.
Ласий с размаху несколько раз ударил его по лицу. В дверь соседней камеры постучали, внутрь заглянула женушка палача и пролепетала нежным голосочком:
– Ласик, хватит работать, нас уже ждут.
– Уже иду, Идочка.
– Провалиться тебе в гэрт, – пожелал уходящему тюремщику Бессон.
Ласий шагал по коридору рядом с женой, она что-то ворковала, но он не слушал. Настроение вдруг испортилось. Он не мог понять почему, все же удалось, теперь Вилора расскажет ему правду. Слова Андаира о том, что у Ласия нет друзей зацепили, но он не хотел себе в этом признаваться. Когда-то у него были друзья…
Ласий сирота. В детстве оказался на улице, пришлось выживать с такими же беспризорниками. Было плохо, голодно. Нередко Ласий бывал побит, но у него были настоящие друзья, его сверстники, они вместе выживали, промышляя воровством. Однажды Ласия поймали стражники, поколотили, а потом пообещали награду, если он выдаст друзей… Ласий выдал. Получил награду. Потом делал это снова и снова. Жить стало намного проще. Так все как-то и наладилось потихоньку. Ласий научился выживать за счет других, его не мучила совесть, и страдания ближних не трогали. Главное, что ему самому тепло, уютно и сытно.
Следующую встречу с Ласием Андаир запомнил надолго. Случилась она через неделю, не была продолжительной и не сопровождалась пытками, но оставила неизгладимый отпечаток. Самые глубокие шрамы остаются в душе. Там они кровоточат, не заживая, и раздаются острой болью стоит неосторожной мысли скользнуть вдоль них.
Довольный, как сытый кот, палач вошел в камеру.
– Дайте мне минуту, – приказал Ласий стражникам, и те остались ждать за дверью.
Андаир не хотел его видеть, не хотел его слушать. Слишком долго проклятого не было, думал вальдар и боялся услышать страшное. Впрочем, если Вилора… То и им самим осталось недолго.
Ласий пристально наблюдал за ним, прочел страх в глазах и рассмеялся.
– Правильно, крысеныш. Ты правильно догадался. Твоя мамочка все нам рассказала и перестала быть нужной, – Ласий растягивал каждое слово, наслаждаясь моментом, и не сводил глаз с Андаира. – Я лично выпустил ей кишки. Мне кажется, это одна из самых мучительных смертей, ты не находишь?
Палач подошел близко к вальдару, наклонился и заговорил совсем тихо:
– Я до сих пор помню этот звук: хлюп. Это кишки твоей маманьки шлепнулись вниз со стола. Но я не убил ее, зачем портить момент? Я оставил ее лежать там, наслаждаясь богатейшими ощущениями собственной выпотрошенной туши…
