Но в 1987 году, когда стали определять, куда двигаться дальше, Политбюро почти каждое заседание обсуждало эти вопросы. Там было десять или двенадцать направлений. И вот здесь начались разногласия. Каждый по-своему смотрел, например, на развитие металлургии или какой-то другой отрасли. То есть волей-неволей пошли серьёзные обсуждения. Но дело даже не в этом. С точки зрения отдельных отраслей я бы не считал, что это именно такие разногласия, которые развели нас. Перетягивание каната было там всегда. Оно и сейчас там есть. И будет всегда. Никуда от этого не деться…
А вот общие экономические положения – это, конечно, вопрос принципиальный. Вот тут мы и столкнулись с Горбачевым в 1987 году. Вопрос более глубокий – в общем и целом взгляде на экономическое развитие страны. Вот тут произошли у нас уже серьёзные разногласия с генсеком. Готовился Пленум, он сидел на даче Сталина возле Кунцево.
– В Волынском?
– Да. Горбачев, Медведев, Яковлев, ещё кто-то с ними. Он позвонил: «Слушай, ты можешь подъехать? Тут надо посоветоваться по вопросам…». Я говорю: «Хорошо». Договорились. Он пригласил еще и Слюнькова, тогдашнего члена Политбюро.
Они действительно готовили доклад. Некоторые вопросы, по-видимому, показались им спорными, и они решили как-то согласовать их с нами.
Когда перешли к конкретике, я понял: идёт такое забегание вперёд, что не дай Бог! Практически они предлагали тогда то, что сделал Ельцин в 1992 году – отпустить цены, ничего не планировать… Я говорю: «Страна же не готова к такому делу! Мы живём по определённой модели. Вся инфраструктура: Госплан, Госснаб, Госкомцен…» Работала целая система. Сейчас надо было поставить крест на этой системе. А что дальше? Рынок? Так его же нет. Его надо ещё создавать. У нас ни одного закона даже по рынку нет. Мы не знаем, чем это пахнет. Как же можно ставить сегодня вопрос: вот это – на свалку, а вот это – в дело?
– А чья это была программа, которую они Вам предлагали? Кто написал-то её для них?
– Они писали…
– Горбачёв, Яковлев…
– И Медведев.
– Но они же в экономике не «рубят» ничего…
– Да. Ну вот, сначала был мирный разговор, потом – всё жёстче и жёстче. Слюньков поддерживал меня. Он тоже, как и я, вчерашний директор завода.
Я говорю: «Я категорически против того, что вы предлагаете. Это – гибель для страны. – Вы ведь будете доклад делать на Пленуме. Ваши предложения означают отмену планов по жилью, по строительству заводов и т.д. А планы эти утверждены съездом. Их что, теперь побоку?
Михаил Сергеевич, Вы не имеете права этого делать! Пленум не имеет права этого делать. Это – решения съезда, и только съезд может их отменить. Тогда собирайте съезд. Вы думаете, Вас там поддержат? Нет! Скажите, что переходим на новую модель: этого не будет, того не будет… Вам же зададут вопрос: а что будет? А Вы ответить не сможете. И я не смогу ответить, что будет. Ничего не будет! Полный развал – вот что будет».
В общем, очень жёсткий был разговор. Ни о чём мы не договорились. Сказал им прямо: «Я категорически против концепции, которую Вы хотите изобразить в этом плане». Уехали. Настроение хреновое было. Это четверг был. А в пятницу пришёл на работу, позвонил по прямому Горбачёву: «Михаил Сергеевич, я прошу – давайте встретимся один на один. А то каждое Политбюро мы уже доходим до того, что чуть ли не хватаем за грудки друг друга. До мата уже доходит. Вчера в узком кругу произошло то, что произошло. До каких пор это будет продолжаться? Давайте вдвоём сядем и, в конце концов, определимся: куда нам идти. Потому что я не понимаю, куда мы идём. Давайте встретимся!» – «Хорошо. Давай завтра». – «Пожалуйста. Я в субботу всегда работаю». Он, кстати, никогда в субботу не работал.
