Лет мне было двадцать, работать я еще толком не умел, но ритм захватывал тебя, и оставалось два выхода: или сжиться с ритмом, или не принять его…
Итак, судите сами. Мне – двадцать, а в подчинении у меня – двадцать пять человек, две трети из которых работали на Уралмаше всю войну. Мне было очень тяжело, но я выжил и вжился в коллектив. Бесконечно благодарен этим двадцати пяти и никогда не забывал их. До сих пор по именам-отчествам всех помню, хотя и похоронил уже многих. Годы неумолимы. А если честно, то и выделял всегда эту «двадцатипятку» из общей массы уралмашевцев – и когда главным инженером стал, и когда директором, и даже когда премьером. Они были и остались для меня самыми особыми. И завод, во многом благодаря им, стал для меня особым, первой, единственной и непреходящей любовью. Хотя попал на него случайно. Но случай – царь. Он, этот царь, подарил мне еще одну – опять-таки первую и единственную – любовь. Случай, точно. Не будь Уралмаша, я бы не встретил свою будущую жену. Так что и личной судьбой моей уже руководил он, Уралмаш.
Заканчивая разговор об Уралмаше, я вспоминаю очень популярную в то время песню из кинофильма, где герой поет о заводской проходной, что в люди вывела его. Это художественный образ, но он реально передал значение «проходной». Образ «проходной» – это созидательные силы страны: заводы, село, транспорт, наука и т. д. Именно они вырастили из нас специалистов, созидателей.
И еще. В самом начале разговора об Уралмаше я сказал, что в те годы завод работал и жил в военном ритме. Да, это действительно так. Наше взросление и возмужание происходило именно в этой атмосфере. Грубая народная мудрость «не умеешь – научим, не хочешь – заставим» – это не просто слова, это реальность нашей жизни в тяжелейшие послевоенные годы.
В стране в 1930–1941 годы была проведена индустриализация. Только благодаря жесткой мобилизационной системе можно было сделать то, на что в другое время потребовалось бы несколько десятков лет. Повторяю, не сделали бы это – не видать бы нам Победы в тяжелейшей войне. Военные годы – это жесточайшая мобилизация экономики и жизни: «Все для фронта! Все для Победы!»
Восстановление разрушенной европейской части страны, по мнению специалистов, также потребовало бы не один десяток лет. Мы же уложились в 5–7 лет. Мы во многом отказывали себе, потому что работали не только за себя, но и за тех, кто остался в братских могилах. Но люди, испытав все ужасы войны, не ожесточились, согласны были ждать улучшения своей жизни. И за это большое спасибо нашему народу, его мудрости за то, что он терпеливо переносил все житейские проблемы.
Стратегическая ошибка высшего руководства страны состояла в том, что оно не смогло определить момент, когда необходимо было перейти от мобилизационной экономики на новую экономическую систему, учитывая уже созданный в стране экономический потенциал и используя достижения бурно развивающейся научно-технической революции как у нас в стране, так и за рубежом. Однако первые же попытки А.Н. Косыгина в 1960-е годы перейти на новые формы хозяйствования вскоре по вине догматиков были пресечены.
Как мы знаем из мировой истории, никогда не существовало постоянной экономической модели. Экономические модели сменяли друг друга в зависимости от развития общества и тех задач, которые стояли перед государством. К примеру, в годы Великой Отечественной войны всю полноту социально-экономического развития страны взял на себя специально созданный орган – ГКО (Государственный комитет обороны). Но как только закончилась война, он немедленно был аннулирован.
