В Логове Ларс толкнул меня на диван и упал сверху. Под спиной жалобно застонали старые пружины.
Ларс приподнялся на руках, так, чтобы оказаться лицом к лицу. Резкие тени искажали реальность, и глаза казались бездонными:
– Дура, – меня обдало мятным дыханием. – Какая же ты, Ларка, дура! Разве можно вот так просто отказаться от жизни?
Я не боялась того, что должно было случиться. Лежала на диване, парень – сверху. Между нами только одежда, не мешающая чувствовать.
Будь что будет!
От моего прикосновения Ларс дернулся, как от удара. И тут же скатился на пол.
– Извини! – настала его очередь просить прощения. – Я просто очень сильно испугался.
На языке вертелась колкость, но я сдержалась. Он меня хотел, что чувствовалось даже через джинсы. И почему-то это казалось правильным.
– Ларс, – протянула руку, погладила по голове, взъерошила и без того лохматые волосы.
– Не надо, – он отстранился и потянулся к рюкзаку.
Стало страшно, что он сейчас уйдет, оставит одну в темноте, наедине с луной и городскими огнями, и чуть не заскулила от ужаса.
Но Ларс просто достал термос, в который еще вечером налил кипяток.
– Наверное, кофе нам обоим не помешает.
Порошок сублимата растворился мгновенно. Сахара не было, да еще Ларс не отмыл термос после бульона. Так что мы пили пахнущую курицей кисловатую бурду и смотрели в окно.
– Зачем ты это сделала? – прервал Ларс тягостную тишину.
– Не знаю, – сказала честно. – Сама не понимаю, что на меня нашло.
– Наверное, это шок.
Мы снова надолго замолчали.
Да, так и есть. Шок. Я грелась, прижавшись к Ларсу, слушая его дыхание, успокаивалась и думала, что последняя дура, если решилась на такое. Наверное, лучше какое-то время никуда не выходить, чтобы снова не поддаться тоске.
– Почему ты остановился?
Он отпил кофе и повернул голову. Луна на миг отразилась в темных глазах и исчезла.
– Потому что это неправильно. Совсем неправильно. Здесь все не так: не пойми где, на старом диване… Ну и не хочу, чтобы ты потом говорила, что я воспользовался ситуацией.
– Знаешь ведь, что не скажу.
– Знаю, – улыбнулся он. – И все-таки… давай подождем.
– Квартиры, хорошей кровати и свежих простыней?
– Хотя бы твоего совершеннолетия! – легкий щелчок пальцем по носу заставил поморщиться. – Я так понимаю, что спать мы сегодня больше не будем? Тогда, может, попозируешь?
– Если только покажешь, что получилось!
Темнота скрыла грязь на одежде и опухшее лицо. Ларс поставил меня к окну, и луна с городом превратились в фон.
– Вытянись, как будто пытаешься взлететь!
– Раскинь руки. Шире! Ты хочешь обнять весь мир!
И я послушно тянулась, обнимала, садилась на пол или приподнималась на цыпочки. А потом, когда Ларс разрешил передохнуть, вцепилась в его планшет.
И снова себя не узнала.
Эта девушка на рисунках была кто угодно, но только не я! Тонкая, стремительная, прекрасная…
– Нравится?
– У тебя настоящий талант! Ты будешь знаменитым художником, вот увидишь!
– Твои слова да Богу в уши… – Ларс вздохнул и принялся исправлять рисунок. Там тень лежала не так, как хотелось бы художнику, а здесь линия показалась нечеткой.
– О чем думаешь? – сейчас он казался очень далеким, этот гений.
– Да так… О разном.
– Например?
Я видела, что ему не хочется говорить. Но любопытство оказалось сильнее такта.
– Ну Ла-а-а-арс!
– Ты несовершеннолетняя! – отрезал сердито.
Так вот в чем дело!
Я отскочила к окну, встала так, чтобы луна освещала целиком, как учил Ларс. И одним движением сбросила сначала толстовку, потом футболку.
