– Самовнушением занимаетесь! – повторял он свою коронную фразу каждый раз.
– Мне действительно плохо, – отвечала Эгина, хотя и понимала, что это не изменит отношения к ней.
– Тогда бы хоть притворилась, что всё хорошо, – её болезненный вид, видите ли, портил папе настроение. И эринианка нередко не подавала вида, что у неё что-то не так, чтобы не слушать его недовольных высказываний. Но в этот раз с ней происходило что-то действительно серьёзное, и она не промолчала. На самом деле папе было ненужно, чтобы она куда-то звонила, его фраза означала, что он не хочет, чтобы ему докучали жалобами на здоровье. Мол, плохо, так вызывай врача, мне не плачься.
Папаша собирался морально повоздействовать на дочу и сподвигнуть её на поездку в Герберу, и поэтому добавил: «Я за пивом пошёл. Пока хожу, чтобы позвонила. Если не позвонишь, значит не так уж и плохо. Притворяешься, чтобы мамка вокруг тебя поскакала. Я тебе этого не позволю». У него с её дядькой и тёткой возник простой план: выписаться-то они её с мамкой вряд ли заставят, а вот продержать в деревне полгода вполне, а значит можно будет выписать их без согласия.
К его удивлению, Эгина позвонила-таки на скорую. Там ей сказали: «У вас, скорее всего, холецистит. Жирное сегодня ели?»
– Только пару кружков копчёной колбасы с чаем, – эринианке казалось, что этого слишком мало для того, чтобы мог случиться приступ. На скорой же считали иначе: «Этого вполне достаточно. Не ешьте ничего сутки и тошнота пройдёт».
– Но почему холецистит возник так внезапно?
– Почему же внезапно? На физкультуре в боку кололо?
– Да.
– Вот, первый признак. Он у вас со школы.
– Понятно… Спасибо, – Эгина озадаченно опустила трубку. У половины одноклассников в боку кололо, но все до сих пор были здоровы. Папа, вернувшись, снова заговорил о Гербере. Ему это практически ничего не дало. Дочка ответила, что Гербера от холецистита не поможет, да и врачей в ней нет, а от местного фельдшера проку мало будет. Папаша, увлёкшись бутылкой, на время отступился. Эгина, пока что, не стала ничего предпринимать.
На следующий день тошнота прошла, но беспокойство осталось. Эринианка ждала очередного приступа. Тот наступил раньше, чем предполагалось и выглядел несколько иначе. Эгина выпила яблочного сока, и помимо тошноты у неё появились рези в желудке. Мама не связывала этот случай с предыдущими из-за разницы в симптомах: «Это не то же самое. Сок слишком кислый, вот желудок и раздражился. У меня так же».
Эгина позвонила тёте в Герберу, узнать её мнение, но лучше бы не делала этого. Вместо совета или полезной информации, она услышала нотации: «Ещё одна! – взвыла тётя, – Соседка тоже один сок пила и в больницу попала! На диете сидела».
Послушав молча несколько минут гневные высказывания, Эгина сдержанно попрощалась и положила трубку. Тётя разбиралась в медицине и нередко подсказывала что-либо, но если была не в настроении или уставшей, отмахивалась, говоря «Я – не рентген». Подобное она могла ответить и в хорошем настроении, когда звонок мешал веселью. Эгине стало неприятно и тревожно, она поняла, что разобраться в проблемах со здоровьем ей никто не поможет.
На бесплатных приёмах в поликлиниках помогали, кому повезёт, а кому не повезёт, могли и навредить. Платные клиники только начали появляться в Эриниане. Лечили в них получше, при чём, похоже, что те же самые врачи. Эгина решила ещё некоторое время понаблюдать за своим состоянием прежде, чем записываться на приём.
