Рай на земле дается лишь избранным
Июнь 2005, Россия,
заимка в трехстах километрах от поселка Валюшино, Н*-ской области
– Чем сегодня займемся? Может, начнем с баньки?
– Достал ты всех своей озабоченностью, Санек! Ну сколько можно?!
– А я чего? Я ж просто баньку хотел натопить… – развел руками Санек, Сан Саныч Жук, сорокалетний управляющий делами губернии.
– Ага! Так мы и поверили! Просто баньку! А что к баньке твоей десяток девок прилагается, так это вроде как само собой. Типа веников березовых…
– Да ладно вам, Ерофей Игоревич! Во всем аморалку видите! Чисто рентген!
– Работа у меня такая, Санек! – Ерофей откупорил запотевшую бутылку пива, с наслаждением отхлебнул немного и с чувством запел: – «Работа у нас такая, забота наша простая – была бы страна родная…»
– «…и нету других забот…», а чё, в самую точку! Тебе бы только страна была, а все остальное сам добудешь! – на террасе появилось новое действующее лицо.
Вернее, бездействующее. Какие могут быть действия субботним утром в заповедном уголке Валюшинской пущи? Разве что банька. Или рыбалка. Или купание в речке. Или…
– Привет тебе, привет, Олежек! – обернулся на голос Ерофей. – Чтоб ты знал, революционные песни ко всем нам самое непосредственное отношение имеют.
– Вот именно, что самое непосредственное! Если бы не они, со средствами нам бы ох, как туго пришлось! А так… – Олег Олегович Сапун обвел руками накрытый к завтраку стол, водолазную амуницию, развешенную после вчерашнего дайвинга на перилах террасы, стоящий в тени пихт новенький джип, прочие жизненные удовольствия. – Чем сегодня займемся?
– Санек вон в баньку зовет…
– Как? Опять? Да такими темпами мы за уик-энд в импотентов превратимся, мачо ты наше ненаглядное. Мне и вчерашнего за глаза… Давай на посошок твою баньку оставим, а? На завтрашний вечер-вечерочек. Тем более дождик обещают. А на сегодня солнце и плюс двадцать семь – какая уж тут банька? Грех взаперти сидеть!
– Во-во, разнообразие приветствуется! Не сутками же в баньке полки протирать… Я – за речную прогулку. Иван рыбалку обещал. Знатную. С форелью и сазанчиками.
– А акулу он тебе не обещал? Говорят, из акул обалденная уха получается, – подмигнул приятелю Ерофей Игоревич, усаживаясь за стол.
– Акулу? Так ведь они только в море водятся… – не понял юмора Сапун.
– Да какая разница? С Гулькиными способностями? Стоит ему захотеть, в Валюшке не то что акулы, киты водиться будут! Правда, Ванятка?
Зашедший на террасу со стороны сада Иван Иванович Гулькин широко улыбнулся, сладко потянулся и принялся энергично размахивать руками.
– Производственная гимнастика, – хихикнул Жук, – не рано ли?
– Утренняя, дурень! В самый раз! Я – за здоровый образ жизни…
– Разве что по утрам. С вечера ты о здоровье напрочь забываешь. А о ночи я лучше умолчу.
– Ты мне на двух телок намекаешь, что ли? Подумаешь! Да мне с моей утренней гимнастикой и три нипочем! Гулять так гулять! В кои-то веки свободный вечер нарисовался…
– А жена не заругает?
– Если ты не проболтаешься… а хотя – на здоровье! Видал я ее в гробу в подходящих ситуации тапочках! Самой под сорок, а жиром заплыла от пяток до макушки. Где зад, где перед – не разберешь. Только и знает, что жрет. Хоть ты киллера нанимай! Достала! И вроде с бабой живу, а в сплошном воздержании! А ты говоришь: две телки… Да мне хоть пять дай, я с голодухи…
