Все многочисленные тайные и явные договорённости между будущими союзниками в преддверии Второй мировой войны были настолько непрочными, что никто толком не представлял, где он окажется при её первых залпах: то ли, если воспользоваться некрасовскими строчками, в стане «ликующих, праздно болтающих, обагряющих руки в крови», то ли в стане «погибающих за великое дело любви». Всё определялось дивидендами будущего победителя. А кто им станет, никто ещё не представлял. Такова была «бескорыстная» логика намечавшегося очередного кровопролития.
Теоретики коммунизма были разочарованы и последствиями экономического кризиса, которые должны были, по их прогнозам, сопровождаться революционным взрывом мирового пролетариата, в огне которого погибнет капиталистическая система. Не зря же большевики верили, что «мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем…». Но, оказывается, буржуи живут на той же планете, что и их могильщики, и возможный мировой пожар едва ли станет благом для пролетариата. Поэтому главной задачей государства «победившего пролетариата» должна была стать политика противостояния Страны Советов втягиванию в войну, что тоже было заведомой утопией, тем более что Советский Союз имел уже союзников, которым должен был оказывать помощь.
В Версальском мирном договоре будущего фюрера германской нации не столько огорчала утрата колоний (он с лихвой компенсирует её позднее за счёт захвата британских колоний в Африке, хотя это дело будет стоить ему потери стратегической инициативы на советско-германском фронте), и даже не дискриминационные меры в сфере наращивания военного потенциала (он продолжал это делать исподтишка), сколько значительные территориальные потери (их не избежала и Советская Россия, тоже оказавшаяся в стане побеждённых), поскольку втихаря восстановить прежние границы было невозможно. Это в полной мере понимал и Советский Союз, имевший полное право на удовлетворение территориальных претензий. И не упускал случая воспользоваться этим. Тем более что призрак коммунизма, бродивший по Европе, столь пугавший империалистическое общество, связывался им непосредственно с «возмутителем спокойствия» на Европейском материке, которым считалась коммунистическая Россия, постоянно находившаяся в ожидании агрессии со стороны вершителей «мирового порядка».
Среди его блюстителей особым рвением, разумеется не в ущерб собственным интересам, отличались Соединённые Штаты Америки, с малолетства невзлюбившие «страну-подростка» и негласно взявшие под своё попечительство всю свору тех, кому Советская Россия встала поперёк горла. Впрочем, новоявленный «миротворец» не был щедр и по отношению к давним союзникам, сумев своими более поздними дополнениями к Версальскому договору испортить настроение и Великобритании, покусившись на её преимущество в военно-морском флоте. Дело это почти вековой давности, поэтому вкратце напомню о том, как складывалась военно-политическая ситуация в Европе в промежутке между двумя мировыми войнами, когда Советский Союз сосредоточил все силы на созидательном труде, справедливо полагая, что это самый могучий фактор повышения обороноспособности молодой республики.
Теоретик РСДРП (Российской социал-демократической рабочей партии) В. И. Ленин считал Версальский мир, оценивая его с позиций Советской России и так называемого мирового пролетариата – неосуществимой мечты большевиков, «договором хищников и разбойников»: «Это неслыханно грабительский мир, который десятки миллионов людей, и в том числе самых цивилизованных, ставит в положение рабов (по отношению к нецивилизованным вождь большевиков, видимо, считал его вполне «заслуженным». –
