«…После опытных учений 1933 года, в начале зимы, ко мне в кабинет зашёл однажды Каменев С. С. и стал говорить о своих выводах по опытным учениям. После длительного разговора Каменев долго ещё не уходил, и я понял, что он хочет поговорить о чём-то другом. Я ему сказал: «Очень советую вам, Сергей Сергеевич, держите поближе связь с Апогой». На что Каменев ответил, что с Апогой он связан очень тесно, но что также хочет связаться и со мной. Я начал говорить об ошибках армейского и партийного руководства. Каменев стал вторить моим словам, и я предложил ему стать участником заговора. Каменев сразу же согласился. Я сказал ему, что мы будем считать его членом центра заговора, сообщил ему мои разговоры с Енукидзе и Бухариным, а также с Роммом.
Первоначально Каменеву была поставлена задача вредить в области военного хозяйства, которым он руководил как третий заместитель наркома. Затем большую вредительскую работу Каменев развернул как начальник ПВО. Противовоздушная оборона таких важнейших объектов, как Москва, Ленинград, Киев, Баку, проводилась им таким образом, чтобы площадь, прикрываемая зенитным многослойным и однослойным огнём, не соответствовала наличным артиллерийским зенитным средствам, чтобы аэростаты заграждения имелись в недостаточном числе, чтобы сеть ВНОС имела не собственную проводку, а базировалась на сеть наркома связи и т. п.».
«По мере получения директив Троцкого о развёртывании вредительской, шпионской, диверсионной и террористической деятельности центр заговора, в который, кроме меня, входили в порядке вступления в заговор Фельдман, Эйдеман, Каменев, Примаков, Уборевич, Якир, с которыми были тесно связаны Гамарник и Корк, давал различным участникам заговора установки для их деятельности, вытекавшие из вышеуказанных директив. Члены центра редко собирались в полном составе, исходя из соображений конспирации. Чаще всего собирались отдельные члены, которым по каким-либо служебным делам приходилось встречаться.
Таким образом, развивая свою платформу от поддержки правых в их борьбе против генеральной линии партии, присоединяя к этому в дальнейшем троцкистские лозунги, в конечном счёте антисоветский военно-троцкистский заговор встал на путь контрреволюционного свержения советской власти, террора, шпионажа, диверсии, вредительства, пораженческой деятельности, реставрации капитализма в СССР»[8].
Комментарии здесь, как говорится, излишни. Но несколько слов я всё-таки скажу. Я не привожу обширных откровений Тухачевского и прочих советских военачальников с представителями командования вермахта, в которых рассматривались планы военных действий Германии на разных направлениях советского фронта и способы возможных форм вредительства с целью нанесения наибольшего ущерба Красной Армии, хотя он и сомневался в окончательном успехе фашистских войск в случае нападения на Советский Союз. Иными словами, жёсткие меры по отношению к командной верхушке были вполне оправданы и сомневаться в их своевременности – за четыре года до Великой Отечественной войны – может только тот, кто испытывает органическую неприязнь к советской власти и личности Сталина. Инсинуации Хрущёва по поводу того, что все подсудимые дали свои признательные показания под жестоким прессингом следователей, преследовали одну цель – доказать тиранический характер сталинского правления и реабилитировать, на его взгляд, безвинных, уничтожение которых привело к невосполнимому ослаблению командного состава Красной Армии и катастрофическим последствиям в первые месяцы Великой Отечественной войны. По вине всё того же Сталина, который не раз устраивал бездарному члену Военного совета Хрущёву нелицеприятные выволочки.
