Не удовлетворённый тем, что военно-историческое сообщество проявляет мало внимания к версии автора «Ледокола», Марк Солонин даже разразился инвективой в адрес тех, кто отреагировал на неё молчанием, обвинив их в капитулянтстве. Молчание официальной науки, считает апологет суворовской концепции, – это не просто «знак согласия» с возмутителем спокойствия. «Это белая простыня капитуляции, свисающая с подоконника генеральских дач. Имея в своём распоряжении все архивы России, имея толпу штатных, оплаченных за счёт налогоплательщиков подчинённых, они так и не смогли за двадцать лет предъявить «народу и миру» ни одного документа, подтверждающего миролюбивые устремления Сталина». Но и приводимые М. Солониным контраргументы далеки от убедительности.
Кстати, заблуждается он и по поводу того, что за два двадцатилетия не появилось ни одной альтернативной концепции по отношению к версии В. Суворова. Появилась. И принадлежит она Евгению Резонтову, автору книги «Расшифрованный Сталин», о котором я уже упоминал. Она не содержит эпатажных заявлений в духе В. Суворова и М. Солонина, в которых Сталин предстаёт таким же ненасытным маньяком-вампиром, ни в чём по своим замыслам не уступающим Гитлеру. Да, пожалуй, и традиционна для историографии Великой Отечественной войны. Она представляет собой анализ вариантов советского вооружённого отпора врагу, разработанных в Генеральном штабе, и выбор наиболее предпочтительного из них для сохранения наибольшей боеспособности Красной Армии. Такая работа проводилась советским командованием со второй половины тридцатых годов, поскольку предполагаемый противник был известен, неизвестно было только, с каких направлений он будет вторгаться, и в соответствии с этим готовились разные варианты. Утешительных среди них было мало. В штабных играх побеждали тоже преимущественно «синие» (нападающие), а не «красные» (обороняющиеся).
По моим предположениям, решение подобных задач было предложено во время следствия и крупным военачальникам в 1937 году, арестованным по подозрению в антисоветском заговоре. Не ради того, чтобы они скоротали время до судебного процесса, а ради того, чтобы, с одной стороны, использовать их интеллектуальный потенциал (не задарма же их кормить!) и попутно выяснить, какие сведения могли они сообщить фашистской Германии и какие формы вредительства ими предпринимались и рекомендовались своим коллегам из вермахта. Во всяком случае, такие аналитические обзоры, весьма обширные, содержатся в следственных документах Тухачевского и Уборевича. Причём в этих разработках содержится и полемика по вопросам стратегии и тактики «наших» войск (так арестанты продолжают называть Красную Армию) не только между собою, но и критические замечания в адрес Генштаба.
Тухачевский решал задачку обстоятельно, с хорошим знанием территорий, прилегающих к границам Советского Союза (опыт войны с Польшей в двадцатые годы не прошёл для него бесследно), стратегии и тактических принципов ведения боёв немецкой армии, тактико-технических характеристик вооружения обеих их, прусских традиций в вермахте и многих неискоренимых недостатков командного состава советской армии. Думаю, что эти следственные материалы могли бы с интересом прочитать в нашем Генеральном штабе (если бы это было дозволено). И не только с интересом, но и с пользой для себя. Правда, за четыре года – с 1937 по 1941-й – политическая карта Европы усилиями Гитлера и в меньшей мере Сталина значительно изменилась, и не все рекомендации Тухачевского могли быть реализованы. Но его прогнозы относительно территорий, которые более всего заинтересуют в намечавшейся войне, и стратегических направлений, на которых будут наиболее ожесточённые сражения и где Красная Армия может потерпеть поражения, во многом подтвердились.
