Да простятся долги наши, яко же и мы прощаем должникам нашим.
И возлюби врагов своих, как самого себя.
Однажды в сыром тюремном подвале,
Куда даже крысы бояться ходить,
Случилась беседа, какую едва ли
Когда-либо можно ещё повторить.
Беседовали узник с палачом:
«Тебя казню я утром, на рассвете.
Тут личная обида ни при чём:
У палачей ведь, братец, тоже дети!
Нелёгкая работа, старина,
У палача – карающей десницы,
Когда идёт жестокая война
И часто переполнены темницы.
Ну, да что там говорить, не серчай.
Сядь со мною, будем пить, наливай.
А работа мне моя (вот уж здесь!)
Надоела, что хоть сам в петлю лезь!
Но палачи нужны, однако, миру,
Хотя работа наша и трудна.
А ну, поэт, схвати в охапку лиру,
Поплачь о палаче его струна!
Эх, зря все ненавидят палача:
Мы очень скромный, в сущности, народ.
Не прём рубить по-глупому, с плеча,
Совсем не злые, а – наоборот.
Мы душу вкладываем в наше ремесло.
Свою работу честно выполняем.
Тебе, приятель, просто повезло:
Мы своего клиента уважаем.
Не какой-то я там дилетант:
У меня к работе этой талант.
Гильотины – это всё ерунда,
А палач – специалист. Это да.
Он пациента словом ласковым согреет,
Весь инструмент как следует протрёт.
Он покривить душою не посмеет
И не спеша пытать тебя начнёт.
О да, приходится мне узников пытать.
И тут, приятель, не до альтруизма.
Есть шанс своё искусство показать:
Высокий класс профессионализма.
Все инструменты строго по местам,
Привяжешь пациента к спинкам койки.
Ну, а они харкают в рожу нам!
И говорят порой, что мы жестоки.
А намыливать тугую петлю
Я, признаться, и сам не терплю.
И порой жалею, что короли
Не в тугой петле покой обрели.
Не благодарна, брат, у нас работа:
Ни почестей тебе, ни похвалы.
Глазам толпы доступен с эшафота,
И никуда не деться от хулы».
Палач наш, чуть не плача, говорит:
«Нет справедливости, и жизнь как страшный сон!
Почти всегда бывает знаменит,
Не кто казнил, а тот лишь, кто казнён!
Всю жизнь со смертью я плечом к плечу,
Хоть сам на плаху падай головой.
Существованье жалкое влачу
И из запоя вновь иду в запой!»
И, когда он во хмелю засыпал,
Всё равно сквозь пьяный сон бормотал:
«Будет боль нестерпима – поплачь».
«Спи спокойно, мой милый палач.
Я все пытки твои без наркоза,
Как награду, спокойно приму.
Дай мне яда смертельную дозу
И терзать мою плоть ни к чему».
Так пили однажды палач и кандальный,
Сидели, по-братски обнявшись, вдвоём.
Конец той истории, в общем, фатальный,
Но узник в тот вечер не думал о том.
11.08.1998г.
