На правом траверзе синий ветер - страница 14
– Тут всё можно поделить на две части. Вон там, на мысу, на вершине холма командно-дальномерный пункт. А сами орудия находились выше по этой лощине. За батареей стояли вспомогательные хозяйства – электрощитовые, резервуар для воды, всего одиннадцать различных объектов, не считая зданий жилого посёлка. Огневая позиция состояла из пяти заглубленных в землю бетонных штук – четырёх орудийных гнёзд и силовой станции. Они прикрыты с фронта бетонным бруствером – защитной стенкой толщиной почти полтора метра, верхний край которой раньше находился на одном уровне с поверхностью земли. Сейчас их слегка отсыпало, появились склоны. В каждом орудийном дворике была установлена башенно-подобная открытая артиллерийская установка с орудием калибра 180 мм. Тут были и пороховые погреба, помещения для хранения зарядов и элеваторы для подачи снарядов и зарядов, вентиляционные установки и ещё много чего.
Март слушал с открытым ртом. По словам Петьки выходило, что тут был настоящий оборонительный рубеж, как в старых фильмах о войне. Он вздохнул, соображая, кто из папиных знакомых может знать что-то об этом. Остро захотелось так же поразить Петьку, как он только что это сделал. А Пётр продолжал рассказывать. И его слушали, затаив дыхание.
– Относилась эта батарея к пятьдесят второму Отдельному артиллерийскому дивизиону. И её построили, чтобы прикрыть подступы к заливу Америка с юга и запада, и подходы к заливу Восток с юга и юго-запада. Командный пункт этой батареи отличался от обычного тем, что имел две сборных броневых рубки с визирами.
– Ой, а визиры это что? – влезла Галька.
– Оптика для наблюдения и определения расстояния, – объяснил Март. Ему этот термин оказался знаком по причине увлечения подаренным фотоаппаратом. Петька солидно подтвердил:
– Ага, точно так. Одна рубка нужна была для управляющего огнём, вторая для командира всего артдивизиона. Также на командном посту имелась лёгкая броневая башня для дальномера, а позднее там же построили бетонное основание локатора орудийной наводки. Пушек, конечно, уже нет. Их порезали на металл в девяносто седьмом году, а батарея и сейчас растаскивается на металл.
– Так вот что те бомжи тут делали, – догадался Март.
– Дядя Витя сказал, что нижнее соединение между отделениями, он назвал его заглублённой потерной, частично затоплено. И ещё тут, на батарее, очень опасно. Много открытых люков и колодцев, ведущих в подземную потерну. Воры в своё время стащили крышки. А падать десять-пятнадцать метров. Сразу насмерть, особенно из-за торчащей арматуры и железного хлама в стенах.
Тём вдруг вскочил, виновато глянул на друзей и ускакал в кусты ниже по склону, мелькая среди зелени яркой рубашкой. Все понимающе отвернулись – дело явно не терпело отлагательств. Когда он вернулся, Галя с самым мирным видом спросила:
– Надеюсь, мышкина норка не пострадала?
– Не, – мотнул вихрами Тём, улыбаясь во все зубы. – Обиженных мышек нет.
– Петь, а какие ещё у нас тут есть форты? – спросил Март.
– Тут фортов нет вообще. Это во Владивостоке целая система бастионов с береговой артиллерией. Вот там пушки постреляли в русско-японскую войну. И то не все, – ответил Петька, повернувшись спиной к долине. – Мне запомнилось, что во Врангеле, на мысе Каменского, часовня стоит прямо на остатках другой батареи… Тут у вас очень много таких мест, даже прямо в городе.
– Ой, а время-то как пролетело! – подскочила Галя. – Обед уже прошёл.