Но это можно было пережить, гораздо большее беспокойство генералу доставляли не совсем вразумительные распоряжения, запросы и приказы, так и сыплющиеся из Минска, от Павлова, и из Москвы, от Тимошенко.
Учитывая, что на юге и севере дела обстояли гораздо хуже, практически в точности повторяя нашу реальность, посовещавшись по защищенной линии с Веткачем и Соломенцевым, Лаврентий Георгиевич решил обострить ситуацию в собственном тылу. Согласовав предстоящий план действий на следующий день с командирами бригад, он начал следующий этап легализации, на более высоком уровне.
Переговорив наедине с Коробковым, он договорился об истребительном прикрытии из четверки «ишаков» и двойки «мигов» и вызвал с базы «вертушку». После чего, загрузившись на борт в сопровождении отделения спецназа и сразу десятка местных чекистов, приказал взлетать. Вертолет взял курс на Минск…
22 июня 1941 года, поздний вечер.
Берлин, Рейхсканцелярия.
– Мой фюрер, наступление происходит почти в точном соответствии с нашими планами, хотя, как мы и предполагали, уже появились расхождения. Группа армий «Юг» продвинулась на территорию большевиков даже дальше, чем мы ожидали, сопротивление противника хаотично и разрозненно. Армии северного направления в целом достигли тех рубежей, которые им были установлены. Несколько запаздывает их правый фланг, что связано с самовольными действиями фон Бока, который прекратил движение своих дивизий, намеченных в помощь группировке, наступающих на Прибалтику и Ленинград. – Кейтель перевел дыхание и замолчал. Докладывать оставшуюся часть сводки у него не было ни малейшего желания.
Но желающих заменить его в роли гонца, приносящего плохие вести, не находилось, а откладывать ознакомление Гитлера с результатами начала операции «Барбаросса» он не рискнул. Оставалось только не детализировать, надеясь на то, что положение еще можно исправить и завтра из штаба фон Бока поступят более приятные сообщения.
– Группа армий «Центр» встретила неожиданно сильное сопротивление противостоящих частей русских, понесла совершенно незапланированные потери и не смогла практически нигде на своем участке фронта развить успех. Поэтому фельдмаршал начал перегруппировку, перебрасывая войска своего левого фланга к югу.
– А где Гудериан? Где его хваленые «Панцеры»? Где обещанные мне прорывы русского фронта? Расскажете мне, что Сталин успел втайне возвести на новой границе свою «линию Мажино» и теперь Гейнц опять будет вопить о необходимости искать лазейки среди фортов? – Гитлер умел быстро заводить себя, подавляя окружающих своей энергией, хотя это больше помогало с политиками, чем с военными, от которых требовался вполне конкретный результат. – Пусть он не выдумывает отговорки, а занимается своими прямыми обязанностями, мне необходимо в кратчайшие сроки доказать всем, что нашу победоносную армию неспособен остановить ни один противник!
Дальнейший монолог рейхсканцлера все дальше уводил присутствующих от темы доклада. Кейтель с облегчением понял, что требовать от него подробности сегодня уже не будут.
А они, эти самые подробности, отнюдь не радовали. Полностью потеряна связь со штабом Гудериана, руководство Люфтваффе о происходящем рассказывает очень уклончиво, сообщая о каких-то невероятных вещах и очень туманно говоря о своих достижениях. Единственная совершенно точная информация была о сверхтяжелых орудиях «Адам» и «Ева», переброшенных поближе к Бресту, исходя из возможного применения их мощных снарядов против крепостных сооружений. Так, оказалось, что обе установки уничтожены артиллерией русских, оказавшейся дьявольски точной и дальнобойной. О присутствии орудий с подобной дальностью стрельбы в данном районе абвер даже не упоминал!
