На пути к Полтаве - страница 25

У Петра еще при жизни Федора появились несколько «живых солдат» – товарищей по играм, с которыми он занимался военными упражнениями. Обычно круг общения царевича – дети царедворцев, спальников, стряпчих, стольников, которые взрослели вместе с ним и со временем могли оказаться в числе самых доверенных слуг. Так по крайней мере было с Алексеем Михайловичем. Петр многое переиначил. Его «робятки», конечно, были при случае слугами, но более – солдатами.

«Потешные робятки» начинали скромно, с деревянных пушек, сабель и ружей. Но очень скоро Петру вся эта бутафория надоела. Летом 1683 года он потребовал сменить деревянные пушки на настоящие. Затем он решил увеличить число «потешных». По его требованию на солдатскую службу к царю отправили сокольничих, которые после смерти Алексея Михайловича оказались не у дел, и молодых дворян. Но и этого Петру показалось мало. В «потешные» стали брать людей из солдатских полков. В первую очередь из расположенного рядом с Преображенским Бутырского полка. Постепенно царское увлечение разрослось до нешуточных размеров. Играли уже всерьез. С приступами и боями «наступательной и заступательной войны». Под барабанный бой ходили в походы по ближайшим монастырям и селам. В 1685 году заложили для овладения искусством осады и обороны крепостей Пресбург.

Крепостица была «потешной», однако бастионы и рвы – самые настоящие, так что при возникновении реальной опасности в ней даже можно было отсидеться.

Итог петровских игр известен. Из «потешных» выросли два коренных полка гвардии – преображенцы и семеновцы (впервые это название было употреблено в 1692 году). К концу 80-х годов их организация, выучка и вооружение были таковы, что они стали пригодны для настоящего дела. Разумеется, по численности «потешные» сильно уступали стрельцам, но в Преображенском спали спокойнее, зная о караулах, стерегущих Московскую дорогу. Так позднее правнук Петра, будущий император Павел I отгородился своими гатчинцами от Царского Села, подозревая «большой двор» Екатерины II в намерениии золировать и лишить его престола.

Младший царь с головой окунулся в военные упражнения. С чисто петровским упорством он принялся осваивать военное дело с самого «фундамента» – солдатского ремесла. Позднее, когда император погнал дворянство в казармы, он имел полное право сказать, что сам вкусил горький солдатский хлеб. Если вдуматься, то здесь Петр загадал для потомков одну из самых трудных своих загадок: что заставило его так поступать? Конечно, у Петра позднее можно найти ответ: мол, он хотел быть образцом, «лечил подданных примером». Но ведь это говорил взрослый Петр! Трудно представить, чтобы тринадцатилетний, пускай и не по летам развитый подросток заглядывал так далеко. Быть может, одно из объяснений – неизбывная любознательность этого государя, для которого познать уже тогда означало еще и испытать?

Но легко быть любопытным и упорным в деле, которое в охотку. А как быть с тем, что обычно отпугивало детей, с «книжным научением»?

Традиционно обучение на Руси начиналось с пяти-шестилетнего возраста. Так, отец Петра был посажен за букварь, когда ему было чуть больше пяти лет. Обучение проходило по Часовнику, Псалтыри и Апостолу и было, по сути, религиозным. Старшие сыновья Алексея Михайловича уже не ограничивались курсом традиционного «начального обучения». Царевичи Алексей и Федор изучали грамматику, риторику, диалектику, геометрию и иные дисциплины, входившие в перечень «семи свободных художеств». Преподавали им и языки – латынь, польский, возможно, греческий. Казалось, при таком понимании роли образования Петр должен был пройти обновленные «университеты», быть может, даже более продвинутые в сравнении с образованием старших братьев. Однако смерть отца и последовавшие за ней события изменили ситуацию. Возобладали иные настроения. Петр уже не получил таких учителей, какие были у Алексея и Федора.