Ночь. В казарме тишина. Мирно посапывают спящие курсанты, изредка, кто-то бормочет во сне. У тумбочки дневального никого нет, дверь в ленинскую комнату приоткрыта. На ближайшем столе, спиной к выходу, свернувшись калачиком, положив Общевоинский Устав Вооружённых Сил СССР под правое ухо, спит дневальный по роте курсант Санёк Торопнов. Спит так кротко, тихо, чему-то сладко улыбаясь. Идиллия!
Внезапно негромко скрипнула входная дверь, послышались осторожные шаги. Ротный, решивший проверить своих подопечных, неслышно, как снежный барс, подкрался к мирно спящему Саньку, тот продолжал улыбаться, взялся за край стола и резко наклонил его от себя. Торопнов в той же позе что и спал, сполз со столешницы и грохнулся вниз. Упал на скрюченные ноги и руки, слегка ткнувшись носом в пол.
– Торопнов! Спишь, разгильдяй! – гаркнул ротный.
– Ни как нет! – Сразу и без паузы, как ни в чём ни бывало, ответил Санёк. Он как был на четвереньках пополз под соседний стол. – Я тут бумажки собираю, товарищ подполковник.
Ротный даже рот открыл от неожиданности. Секундное замешательство, а Санёк уже, выбравшись из-под четвёртого стола, чеканя шаг, подошёл к командиру и чётко доложил:
– Товарищ подполковник, во время моего дежурства происшествий не случилось. Дневальный за дежурного курсант Торопнов.
Командир рассмеялся. Потом он отчитал Санька по первое число, но наказывать не стал. Вот что значит правильная реакция…
Эпидемия
В училище день открытых дверей. В училище праздник! Очередное поколение курсантов принимает присягу на верность Родине. К виновникам торжества со всех концов страны съехались бабушки, дедушки, мамы, папы, братья, сёстры, невесты, да и просто друзья. И все не с пустыми руками, а с полными, до отказа, набитыми всякой снедью, чемоданами, сумками, авоськами. А что за снедь? Так ясно, от пирожков, котлет и колбасы, до овощей и фруктов. В общем, чем богаты, то и привезли…
В этот год родственников приехало особенно много, а соответственно, очень много было и привезённой еды. Первокурсники, ставшие полноправными военнослужащими доедали домашние дары уже будучи в наряде по столовой. Такая уж традиция в училище была – присяга, потом наряд по столовой и далее в поле на картошку. Что и как съела молодёжь не известно, но вот в один из дней они хором «сели на горшок». Если выразиться точнее – начался поголовный понос. Медики кинулись разбираться, гасить неприятное происшествие. Да куда там! Пациенты уже успели поработать в курсантской столовой и вслед за ними появились дристуны и на старших курсах. Так неотвратимо и стремительно училище, булькающе-вонючим поносом, накрыла эпидемия дизентерии…
Поскольку больных было много, и места в санчасти не хватало, то для их размещения, изоляции и лечения отвели целую казарму, которая находилась в цокольном этаже старого здания. Поставили в расположение кровати, организовали дежурство медицинского персонала.
Когда-то это, скорее всего, был первый этаж, но, с течением времени, а это несколько больше ста лет, исторические слои земли и асфальта росли ввысь, а фундамент наоборот – погружался вниз, новые поколения хозяев что-то перестраивали, достраивали, ремонтировали, меняли. В результате человеческой деятельности, каким-то загадочным образом канализация в этом помещении оказалась гораздо выше пола. Такой нюанс напрямую повлиял на конструкцию туалета. Унитазы, или как они числились в перечне имущества – чаши Генуя, а в простонародии – очки, располагались на высоком постаменте, порядка семидесяти сантиметров и к ним вели три высоких кирпичных ступеньки. Кабинки были перегорожены стеклоблоками на высоту не более метра, дверей не было. Так что, пользующийся туалетом курсант, раскорячившись на очке, восседал на постаменте как грифон на скале, а ожидающие своей очереди несчастные страдальцы могли наблюдать весь процесс испражнения, включая звуки, запахи, визуальное восприятие и даже выражение лица и глаз какающего. Тем, в свою очередь, было стыдно, неудобно, однако, ещё неизвестно, кто находился в лучшем положении, тот, кто добрался до унитаза или тот больной дизентерией, который стоит в очереди и ждёт с напряжением и крайним нетерпением возможности спустить штаны и расслабиться…
